"Хью Пентикост. По следу смеющегося маньяка ("Питер Стайлс")" - читать интересную книгу автора

угрожающего жеста, он дал им понять, что не все шансы на их стороне.
- Мы еще найдем время и место, - пообещал Брэден.
После этого все семеро покинули кабинет, визжа от смеха, как будто они
поразили мир. Что-то бормоча себе под нос, Гарделла прикончил последнюю
бутылку. А потом, рассказывал мне Питер, он произнес речь.
- Думаете, они ненормальные? - спросил он Питера. - Если бы вы были
связаны с законом, Стайлс, вы бы знали, что нам постоянно приходится
сталкиваться с такими. У этих людей есть деньги, много денег, иначе они не
смогли бы приезжать в "Дарлбрук". Думаете, только дети, выросшие в трущобах,
презирают закон и порядок? Не тешьте себя иллюзиями. Не так уж часто публике
становится известно о подобных типах. Время от времени в печати что-то
проскакивает, но богатые родители платят за все, что ни натворят их детки,
так что до общественности почти ничего не доходит. Свободное государство!
Теперь эти слова имеют иное значение. Свобода ненавидеть! Свобода для
фанатизма и нетерпимости! Свобода издеваться над законами своей страны!
Свобода создавать климат, когда злословие и клевета ведут к безразличию к
человеческой жизни, к взрывам в церквах, к убийству детей. Вот в какой
свободной стране мы сейчас живем. Вы знаете, Стайлс, это произошло
исподволь. И люди нашего с вами возраста отчасти виновны в этом. Вся
структура уважения к закону рухнула, когда радетели о нашем здоровье
объявили, что мы не должны пить спиртного! Этим сразу же воспользовались
гангстеры. Потому что нам нужно было выпить перед обедом. Никто не имел
права запрещать нам выпивку, как бы мы ее ни доставали. Так убийство стало
бизнесом. Но мы не обращали на это внимания, пока получали свою выпивку.
Отменить "сухой закон"? Что ж, конгресс, конечно, не стремился его отменить,
Стайлс. Ведь в следующий раз наши благодетели уже не проголосовали бы за
них. Лучше позволить, чтобы наши города контролировали всякие Аль Капоне,
чем публично заявить, что мы одобряем выпивку. Пока не мы с вами оказывались
перед дулом автомата, мы плевали на все. Но наконец у кого-то хватило ума
добиться, чтобы "сухой закон" отменили, но мы уже никогда не сможем
отделаться от криминального образа жизни и мыслей. Все вокруг нас пропитано
этим духом. Убивать ниггеров и их белых любовниц! Закон применим к любому,
кроме меня! Равные права для всех - кроме тех, кто мне не нравится! Только
коснись моей собственности, и я убью тебя, но к черту собственность других!
Вот какова сегодня свободная страна! - Он усмехнулся Питеру и с сожалением
посмотрел на опустевшую бутылку. - Мне стоило бы приберечь эту речь на
Четвертое июля*, - сказал он.
______________
* Четвертое июля - День независимости США. (Примеч. ред.)

Вот каким вдруг оказался наш Гарделла.
Пока все это происходило, я продолжал бродить по первому этажу в
поисках Лауры. Уже в третий раз я прочесал весь вестибюль и решил пробраться
к полицейскому, который стоял у лестницы, препятствуя гостям подняться в
свои комнаты, чтобы спросить, попадалась ли ему на глаза Лаура, когда
заметил, что она неестественно медленно спускается со второго этажа. Она
хваталась за перила, и я поспешил ей навстречу, потому что выглядела она
так, словно силы покинули ее. У нее было смертельно бледное лицо, и, когда
она повернула голову, уставив затуманенный взгляд на кишащую толпу, я увидел
кровь, стекающую у нее по щеке из раны на лбу.