"Юджин Пеппероу. Игра в подкидного." - читать интересную книгу автора

бессмысленно, а без них и без заявлений Мери Типпет о вымогательстве и
угрозах нечего было и думать получить санкцию на арест Бешеного Джеффа.
Теперь у Джека Дугласа уже не было ни малейших сомнений, что покушение на
жизнь Мери Типпет и смерть Ричарда Типпета, как и попытка задавить его
самого - все это дело рук Джеффри О'Нила. Плохо было то, что никаких
доказательств этого у Джека не было. В полицейском управлении над ним
подсмеивались коллеги, советуя написать в полицию заявление об угоне у
него машины и рекомендуя впредь покупать автомобили более дешевых марок.
Начальство требовало скорейшего завершения расследования, а утренние
газеты за неимением лучшей темы, продолжали пережевывать подробности дела
Ричарда Типпета и намекали на неспособность или нежелание полиции раскрыть
тайну этого убийства. Поймать Джеффри О'Нила и доказать его причастность к
взрыву на Лексингтон-авеню, стало для Джека Дугласа не только делом чести
и престижа, но и непременным условием дальнейшей его карьеры в полиции.
Джек Дуглас позвонил по телефону Мери Типпет и, рассказав о своих
предположениях в отношении ее бывшего однокашника, попытался убедить ее
написать в полицию заявление о том, что Бешеный Джефф требовал у нее
деньги и угрожал убить в случае отказа. В ответ Мери разрыдалась и бросила
телефонную трубку. Несомненно, она была запутана до крайности. Возможно,
что О'Нил продолжал звонить ей и требовать деньги, поэтому Джек Дуглас
попросил у своего руководства санкцию на круглосуточное прослушивание
телефона в квартире миссис Типпет. Сам же он решил съездить в тюрьму, где
О'Нил отбыл свой срок и побеседовать с его однокамерником. Все-таки пять
лет провести с человеком вместе в четырех стенах - поневоле начнешь с ним
делиться какими-то мыслями, планами.
Сосед О'Нила по камере оказался желчным сморщенным итальянцем лет
сорока, имеющим тридцать лет срока, из которых он отбыл уже восемь. Джеффа
он вспоминал с плохо скрытой ненавистью, для которой имел все основания.
Все пять лет Бешеный заставлял Джелатти стирать ему носки и трусы,
развлекать, а при плохом настроении частенько поколачивал, запрещая
кричать при этом.
- Этот щенок плохо кончит, помяните мое слово, - говорил итальянец,
показывая дыру в верхней челюсти на месте двух зубов, выбитых Джеффом
О'Нилом. - Он думает, этот Бешеный, что кроме его "хочу" в мире ничего
нет. Когда-нибудь он нарвется на человека, у которого "хочу" еще больше, и
тогда Бешеному придет конец, потому что уступать он не умеет.
- Скажите, Джелатти, - спросил Джек Дуглас, - а чем собирался заняться
О'Нил после освобождения? Он не делился с вами своими планами?
- Что-то он упоминал о подружке, которая должна ему пять лет жизни.
Говорил, что она теперь разбогатела и за каждый год жизни отвалит ему кучу
денег. Не знаю, что он имел в виду.
Джек Дуглас тоже не знал, что имел в виду Джефф О'Нил, но, кажется,
начинал догадываться. Вернувшись в Нью-Йорк, он бегло просмотрел дело по
обвинению Джеффри О'Нила в наезде на человека, закончившимся смертью
потерпевшего, и убедился, что кроме косвенных, никаких иных улик против
Джеффа у суда не было.
Обвинение было построено в основном на собственном признании О'Нила.
Поэтому и приговор был сравнительно мягким.
Но зачем Бешеному было сознаваться в том, что это он сидел за рулем
машины, сбившей того человека, - ведь арестовали его на соседней улице,