"Павел Пепперштейн. Диета старика " - читать интересную книгу автора

Инструкция по пользованию Биноклем и Моноклем 339
Предатель Ада 340
Философствующая группа и музей философии 357
Голос из китайского ресторана 364
Эпилог 372


Михаил Рыклин

Триумф детриумфатора
Линия и буква


В свой тридцать один год Павел Пепперштейн не просто писатель со
стажем. Я вообще не знаю, когда он начал писать. Первый из публикуемых здесь
текстов был написан еще при жизни Брежнева (в 1982 году), в эпоху, которая и
людям постарше теперь представляется почти мифологической. И хотя автору
было тогда всего шестнадцать, он утверждает, что это далеко не первый из
написанных им рассказов. Паша - случай в истории литературы довольно
редкий - приходит к нам со своим письмом прямо из детства. Такое
невообразимо раннее начало составляет часть его литературного проекта. Автор
"Диеты старика" решил, что вместо того, чтобы, подобно Набокову и Прусту,
постоянно обретать утраченное детство, вступая в сложные игры с Мнемозиной,
лучше вообще из него не выходить, оставаться в нем. Это можно расшифровать и
так: постоянно созревать внутри собственного детства, давать взрослеть
эйдосу детства, не расставаться с игрушками и тогда, когда рисуешь, пишешь,
делаешь инсталляцию или создаешь "тексты дискурса" (так Паша называет свои
более поздние теоретические вещи). Конечно, подобной эйдетизации поддается
не всякое детство, но такое, которое содержало в себе возможность
практически бесконечного опосредования - и притом еще ребенок должен суметь
воспользоваться стечением обстоятельств. Уникальность случая Паши в том, что
оба эти условия совпали. Он был ребенком внутри очень важной отрасли
советского книжного производства, иллюстрирования и написания детских книг.
Мифология детства создавалась В.Пивоваровым, И. Пивоваровой (родителями П.
Пепперштейна), И.Кабаковым, Э.Булатовым, Г. Сапгиром и другими членами
концептуального крута одновременно с критической рефлексией по поводу
возможностей такой мифологии, ее законов, степени вмешательства идеологии и
т.д. Как русская литература вышла из гоголевской "Шинели", так московский
концептуализм во многом вышел из иллюстрирования детских книжек. Павел
Пепперштейн рос, можно сказать, в эпицентре этого процесса, вещи приходили к
нему вместе со своими эйдосами. Экспериментальность его детства - в том, что
оно располагалось внутри "индустрии детства", было многократно опосредовано;
в результате непосредственно воспринимался сам акт иллюстрирования.
Ближайшим эквилентом такого детства является не состояние взрослости, когда
принцип реальности, прикрываясь щитом ответственности, доминирует в той или
иной форме , а некая былинная старость, по сравнению с которой столетний
юбилей - это просто детская шалость. Старик в "Диете старика" не только не
отучился лепетать, но изрядно усовершенствовал это умение и ценой
длительного упражнения в лепете обрел право говорить вещи, которые конвенция
строго-настрого запрещает произносить взрослому (зрелому) человеку. Впрочем,