"Артуро Перес-Реверте. С намерением оскорбить (1998-2001)" - читать интересную книгу автора

поющих о догмах и канонах, хватает и без меня. Я могу лишь посоветовать вам
с головой погрузиться в собрание сочинений дона Рамона. Не знаю, существует
ли современное издание, но в библиотеках можно отыскать экземпляры старых
книг. Стихи этого астурийца из Навии, остроумного, ироничного, добродушного,
этого короля салонов, идола всех матерей и дочек конца прошлого века нужно
глотать в один присест, а потом приступать к поиску истинных перлов. Вот в
чем радость искушенного читателя. Отыскать на белоснежных страницах с
ажурными закладками и затейливыми виньетками прелестный бред: "В
человеческом сердце великая тайна сокрыта, // словно в стершихся буквах на
старых кладбищенских плитах" или "Матушка дома и бог в небесах", споткнуться
об обманчивую нежность "Кто бы мог написать!", подсмотреть забавную любовную
сценку в "Свидании в небесах", стихотворении о постаревшем байроновском Дон
Жуане, или услышать "Разговор двух величий":

- Что тебе нужно от меня?
- Мне? Ничего. Просто не загораживай мне солнце.

А "Экспресс"! Он полон длиннот, мелодраматичен, иногда откровенно
скучен, но читателю стоит набраться терпения и дойти до третьей песни.
Строки: "В надежде на короткое свиданье, печальный призрак тщетно ищет Вас"
заставляют трепетать даже самых отъявленных скептиков.
В юности я любил Кампоамора так же сильно, как Тенорио де Соррилью и
Беккера. Возможно, потому, что одна из моих бабушек, элегантная белокурая
сеньора, которая дни напролет плела кружева на балконе, вспоминая о редких
счастливых днях, часто собирала внуков и декламировала стихи, которыми
зачитывалась в юности. Я до сих пор слышу ее голос, сдержанный, звучный и
чистый. Я помню, как мы плакали, когда она произносила последние, роковые
строки "Экспресса", в предчувствии которых так ныло мое сердце:

В бреду, в слезах прощания слова
я вновь и вновь невнятно повторяю.
Я вас любил. Теперь я умираю.

МОРСКИЕ ВОЛКИ

Они мечтают поскорее выйти на пенсию, чтобы ходить на рыбалку, когда им
вздумается. Они знают о море побольше бесчисленных морских лис, которые
толпятся на регатах, выпячивая груди в бушлатах от модных дизайнеров. Они
мало смыслят в моде - на такие вещи у них просто нет денег. В лучшем случае
они могут позволить себе лишь скромную барку с парусом, едва способную
выдержать порыв левантийца или капризы Атлантики. Они могут быть любого
возраста, но большинство - зрелые люди, от сорока до пятидесяти, худые,
смуглые и нервные или, наоборот, тучные и невозмутимые. Их зовут Хинес,
Пако, Маноло или как-нибудь в этом роде, без затей. Недели напролет они
сидят в своих мастерских, конторах и лавках, с нетерпением дожидаясь
выходных. В субботу встанут чуть свет, а то и вовсе не будут ложиться,
прихватят корзинку с бутербродами и отравятся на поиски улова. Самые
нетерпеливые иногда совершают вылазки по вечерам, после работы, или
поднимаются пораньше и спешат с удочкой на мол, а потом, через пару часов,
когда их Мария уже суетится в кухне, готовя завтрак для малышей, забегают