"Артуро Перес-Реверте. С намерением оскорбить (1998-2001)" - читать интересную книгу автора

прелести стала - подумать только! - Сандра Буллок, немногочисленным
уцелевшим солдатам старой гвардии осталось лишь уйти в подполье, избрав
своим паролем названия черно-белых фильмов. Лишь изредка, когда можно
поручиться, что в округе не включен ни один чертов телевизор, хозяин бара
увлекся мытьем стаканов, а все их Вайноны, Алисии и прочие куклы Барби из
телесериалов отправились спать или мечутся по палубе "Титаника", обреченного
потонуть, едва Кейт и Лео кончат целоваться, - лишь тогда мы достаем бутылку
и поднимаем бокалы за Женщину с большой буквы, Ту Самую Женщину, мой милый
Ватсон, воплощение истинной женственности. Ту, что волнует, исцеляет, сводит
с ума и убивает, ту, в чьих чреслах - жизнь и смерть. Жестокую и прекрасную,
с твердой поступью. За femme fatale[3], ради которой мужчины идут на войну,
принимают вызовы на дуэль и дерутся на ножах в насквозь прокуренных
тавернах, сочиняют танго, болеро, снимают великие фильмы, что вновь и вновь
заставляют нас трепетать, несмотря на то, что пленка давно потрескалась.
Сейчас таких женщин не осталось. Им нет места в нашем волчьем мире. Ава
Гарднер больше не танцует в лунном свете на пляже Акапулько. Ким Новак не
собирается на пикник. София Лорен не стаскивает шелковый чулок, заставляя
Мастрояни стонать сквозь зубы. Нет больше Шанхайской Лилии Марлен Дитрих, и
Рита Хэйуорт не трепещет под взглядом Орсона Уэллса, когда он затягивается
сигаретой. Мария Феликс больше не проскачет с Хорхе Негрете перед Скалой
Душ, а Грета Гарбо не станет красть из отелей бриллианты. Осталось совсем
немного таких, как мы с Сеальтиелем. Мы узнаем друг друга по выражению лиц,
по улыбкам, по молчанию. Разве весь этот нынешний сброд способен понять, что
мы чувствовали при виде актрис черно-белого кино? Что они знают о Марии
Феликс, той девочки из фильма "Влюбленная", что отправилась на войну,
держась за стремя Педро Альмендариса? Им нипочем не понять, что такое
женщина, за которую не жалко умереть.

БЛУДНИЦЫ

Оказывается, если отец двенадцатилетней Марилоли придет домой в
скверном настроении и решит изнасиловать свою дочь, а потом станет
практиковать это многие месяцы или даже годы, не оставляя на теле жертвы
следов от побоев, ему за это ничего не будет. Конечно, если в суде Барселоны
или Сьюдад-Реаля найдется человек, который сможет придать делу нужный
оборот. Не такое уж это страшное преступление - маленькая потаскушка даже
толком не сопротивлялась. Суд не однажды принимал такое решение. В
предпоследний раз прокурор требовал для негодяя, восемь лет подряд
издевавшегося над дочерьми, четырнадцати лет каторги. Судьи приговорили его
к четырем годам тюрьмы. Dura lex sed lex[4], дуралеи. Это значит, что
заботливого главу семьи выпустят на свободу за примерное поведение не позже,
чем через год, особенно если он сумеет умаслить кого нужно. Комиссия решит,
что он, в сущности, не такой уж плохой парень. Если ее вообще созовут.
А все потому, что, согласно уголовному кодексу, о реформе которого речь
заходит, лишь когда назревает необходимость расправиться с каким-нибудь
политиком, максимальный срок тюремного заключения за принуждение к половой
связи присуждается только в том случае, если жертва не достигла двенадцати
лет. Иными словами, если бедняжке уже исполнилось тринадцать, господин
судья, от взглядов которого зависит интерпретация закона, имеет полное право
усмотреть в деле смягчающие обстоятельства - так они, кажется, говорят - и