"Фрэнк Перетти. Пророк" - читать интересную книгу автора

событий".
Он выпрямился и уставился на пустой телеэкран. Ну и дела. На мгновение
Джон попытался быть честным с самим собой и признать, что на месте Раша или
Пита, отвечающих за содержание выпуска, или Тины Льюис, отвечающей за все
программы новостей... да, он пустил бы этот материал. Зрителям это
понравилось бы. А даже если бы и не понравилось, даже если бы они начали
строчить жалобы в редакцию, они все равно прилипали бы к экранам
телевизоров, каковое обстоятельство осчастливило бы отдел рекламы. "Да, если
быть честным и смотреть на дело с практической точки зрения, от материала
такого рода не отказываются".
А репортаж с митинга представляет собой пикантный материал, вне всяких
сомнений: неистовствующая толпа, вопли, потасовки, мелькающие руки и ноги,
полицейские, которые разнимают одних и тащат прочь других, в том числе и
старика.
Старик. Да, теперь он станет знаменитостью. Его будут узнавать на
улицах. Джон не знал, как это отразится на торговле в магазине старика.
Покупатели будут узнавать его. Ну и способ делать рекламу!
До Джона донесся какой-то звук снаружи. Плач ребенка или что-то
похожее. Вроде поздновато для того, чтобы ребенку болтаться на улице.
"Давай, малыш, отправляйся домой. Мне нужно все как следует обдумать".
Джон был в тренировочных брюках и футболке. Он пообедал, выпил бокал
хорошего вина, а потом рассчитывал по обыкновению расслабиться, просмотреть
запись своего рабочего дня, не принимать ничего близко к сердцу. Но сегодня
расслабиться не получалось. Просмотр видеозаписи рабочего дня тоже не
доставил обычного удовольствия. Наоборот, расстроил, привел в бешенство,
вызвал скверное чувство, застрявшее в сердце занозой, которую было не
вытащить.
Джон решительно ударил ладонью по дивану.
- Отец... нам нужно поговорить. Да. С глазу на глаз. Мы должны... да,
мы действительно должны во всем разобраться!
Он поднялся с дивана и прошел к телефону, но потом заколебался. Это не
лучший способ выяснить отношения. "Может, мне стоит позвонить ему завтра.
Может, нам стоит просто позавтракать вместе. Мне нужно время, чтобы остыть,
справиться с чувствами".
Телефон находился на столе в кухне, рядом с дверью балкона. Джон снова
услышал плач ребенка. Нет... Теперь, похоже, плакали сразу два ребенка.
Возможно, даже три.
Но, похоже, плакал и взрослый. Или двое взрослых? Или трое? Да что там,
собственно... Джон отодвинул дверь и шагнул на балкон с железным
ограждением.
Стоял чудесный вечер; теплый ветер приходил с холмов и струился сквозь
каменный лес центра города, который сейчас лежал внизу праздничным морем
янтарных, золотых и серебряных огней. На западе, часто расчерченная
силуэтами небоскребов, тянулась розовая полоса закатного неба, на которой
четко вырисовывалась зубчатая гряда отдаленных гор.
Джон напряженно прислушался. Шум транспорта здесь практически никогда
не стихал. Хотя окна дома выходили на небольшой жилой квартал, с одной и
другой стороны его тянулись оживленные транспортные магистрали, а всего в
нескольких кварталах ниже по склону холма проходила междугородная трасса.
"Странно, подумал Джон, - что в таком шуме я слышу так ясно и отчетливо