"Алессандро Периссинотто. Моему судье " - читать интересную книгу автора

сработаетесь. Вы представляете ему программы защиты, он их проверяет и
передает заказчику.
Итак, господин судья, в ту самую минуту Джулиано Лаянка вошел в мою
работу и в мою жизнь. Вошел в тот момент, когда я чувствовал себя на
вершине, а на самом деле уже катился в пропасть.
Мой вам совет, господин судья, раздобудьте список компаний, которые
сегодня контролирует АО "Караваджо", так вам проще будет понять то, что я
расскажу, в нем - разгадка всего.
Но вернемся к моему бегству, потому что оно тоже - разгадка.

Я взглянул в последний раз на Институт Аньелли, на наше футбольное
поле, где мне был знаком каждый сантиметр скамьи запасных, потом выехал на
проспект Аньелли, оставив за спиной Мирафьори. Вот он, мой район, вот
площадь Святой Риты, вот церковь, которая 22 мая из года в год становится
местом паломничества всех городских святош: в один голос, с розой в руке,
они молят о чуде святую покровительницу безнадежных дел. Я представил свою
мать, которая ставит свечку, чтобы святая Рита чудесным образом помогла мне
выйти из тюрьмы. Я поездил по пустынным улицам, посмотрел на низенькие
домики, которые пока еще уцелели. Крохотные домики, появившиеся в те
времена, когда здешние места были почти загородом; сложенные по кирпичику
небогатым людом, которому и в голову бы не пришло называть их виллами. Я
принялся их считать и сам с собой заключил пари, что однажды, когда я выйду
на волю, отбыв наказание, от этих домиков не останется и следа: на их месте
вырастут новые здания, где несть числа "престижному жилью с
высококачественной внутренней отделкой, двух- и трехкомнатным квартирам с
двумя ванными и гаражом по желанию заказчика".
А потом и правда произошло чудо.
Я услышал, как грохочет по рельсам первый утренний трамвай. Номер 92 -
специальный маршрут до "Фиата", трамвай, который ходит только в часы, когда
на заводе начинаются и кончаются смены. Головной вагон старый, можно
сказать, музейный. А внутри на деревянных лакированных скамьях сидят судники
в нагрудках.
Кто знает, существует ли в миланском или там неаполитанском диалекте
что-то, похожее на слово "судники"? Кто знает, как на литературном языке
называются "нагрудки"?
"Судники" по-нашему - рабочие, которые носят на завод сумки, а в сумках
у них жестяной судок для пищи, эти самые "суды". "Судник" одет в "нагрудок",
синий комбинезон с нагрудником на лямках.
Понимаете, господин судья? В то утро, в четыре с чем-то, я вспомнил,
что рабочие все еще существуют, что судники первой смены, как и прежде, едут
с заспанными лицами в трамвае № 92. Когда-то это была целая армия, целый
народец, который каждое утро и каждую ночь заселял невидимые города -
Линготто, Мирафьори и тысячи заводиков - "boite"[ Зд.: заведение,
предприятие (фр.).] - с непрерывным циклом. Теперь они на грани
исчезновения, никто больше о них не говорит, и они уходят в небытие.
Подумать только, мне понадобилось увидеть рабочих, чтобы вспомнить об
их существовании.

Это мне, чей отец всю жизнь ел суп и гуляш, разогретые в такой вот
жестянке с ручкой, всю жизнь из одной и той же жестянки. Отец был токарь