"Алессандро Периссинотто. Моему судье " - читать интересную книгу автораот фашизма.]. Ну да, 25 апреля. Захотелось пойти на какой-нибудь праздник из
тех, где поменьше помпы, прибиться к горстке седых партизан, посмотреть на возложение венка и спеть вместе с ними "Белла чао", пока, апрель за апрелем, партизан не останется вовсе. Что за странные мысли. Наверное, уже начинается тоска по Италии. Объявили прибытие пригородного поезда, и через несколько минут двери вагона, остановившегося как раз против меня, открылись, выплеснув на перрон десятки девушек и парней, приехавших походить в субботу по магазинам. Последней сошла с поезда крашеная блондинка лет двадцати пяти, может, тридцати. Броская, сильно накрашенная, в мини-юбке и сапогах выше колена. Ее каблуки процокали по перрону, который к тому времени снова опустел, и я провожал ее взглядом, покуда она не спустилась в подземный переход. Несмотря на откровенность, с которой она выставляла себя напоказ, блондинка меня волновала. Я подумал, сколько времени прошло с тех пор, как я последний раз был с женщиной, и - по ассоциации - когда это было, что женщина меня любила или, по крайней мере, пыталась любить. Два года. Прошло больше двух лет с той поры, когда я в последний раз думал, что могу связать с кем-то свою жизнь. Мое заблуждение длилось несколько месяцев, потом вместе с моей фирмой исчезла и женщина. Да оно и к лучшему, в сущности это был очередной неудачный роман. Всякий раз я появлялся слишком поздно, вечно любовный треугольник, вечно соперник, с которым нужно бороться, вечно жених, муж, любовник. К черту и потаскушку с ее сапогами и мини-юбкой. Я поднялся со скамейки и снова пошел бродить по городу. Так до самого В понедельник без пятнадцати девять я уже стоял у офиса Патрика, но предпочел подождать, прежде чем войти и спросить его. Напротив оказался бар со столиками на улице, я сел и заказал кофе. Не отрывая глаз от входа, я ждал, когда покажутся рыжие вихры. Прошло пять минут. В большой чашке появился кофе, а его все не было. Я подержал кубик сахара над поверхностью и смотрел, как он намокает, как оседает в темную жидкость. Взял второй кусок, потом третий и проделал с ними то же самое, так же медленно, надеясь, что вот-вот подойдет Патрик. Я цедил кофе, не отрывая взгляда от открытой двери, от консьержки, подметающей тротуар. В девять двадцать я не выдержал. Вошел и стал подниматься по каменным ступеням. - Месье, - окликнула меня консьержка, - вот лифт. - Спасибо, я не заметил. Думаю, она не столько хотела избавить меня от утомительного подъема, сколько боялась, что я испачкаю лестницу, которую она только-только вымыла. Лифт сиял вощеным деревом и латунью. Я нажал на кнопку третьего этажа и присел на откидное сиденье. Когда я переступил порог фирмы, у меня перехватило горло: в точности наш офис на улице Архимеда. Девушка в приемной встретила меня улыбкой, которая за долгие годы, пока она торговала своей любезностью, стала казаться совершенно естественной. - Я ищу месье Патрика. Фамилию я намеренно не называл, давая понять, что мы с ним друзья, а то вдруг она отфутболит меня обычным: "Он на совещании". |
|
|