"Алессандро Периссинотто. Моему судье " - читать интересную книгу автора

от фашизма.]. Ну да, 25 апреля. Захотелось пойти на какой-нибудь праздник из
тех, где поменьше помпы, прибиться к горстке седых партизан, посмотреть на
возложение венка и спеть вместе с ними "Белла чао", пока, апрель за апрелем,
партизан не останется вовсе.
Что за странные мысли. Наверное, уже начинается тоска по Италии.
Объявили прибытие пригородного поезда, и через несколько минут двери
вагона, остановившегося как раз против меня, открылись, выплеснув на перрон
десятки девушек и парней, приехавших походить в субботу по магазинам.
Последней сошла с поезда крашеная блондинка лет двадцати пяти, может,
тридцати. Броская, сильно накрашенная, в мини-юбке и сапогах выше колена. Ее
каблуки процокали по перрону, который к тому времени снова опустел, и я
провожал ее взглядом, покуда она не спустилась в подземный переход. Несмотря
на откровенность, с которой она выставляла себя напоказ, блондинка меня
волновала.
Я подумал, сколько времени прошло с тех пор, как я последний раз был с
женщиной, и - по ассоциации - когда это было, что женщина меня любила или,
по крайней мере, пыталась любить. Два года. Прошло больше двух лет с той
поры, когда я в последний раз думал, что могу связать с кем-то свою жизнь.
Мое заблуждение длилось несколько месяцев, потом вместе с моей фирмой
исчезла и женщина. Да оно и к лучшему, в сущности это был очередной
неудачный роман. Всякий раз я появлялся слишком поздно, вечно любовный
треугольник, вечно соперник, с которым нужно бороться, вечно жених, муж,
любовник.
К черту и потаскушку с ее сапогами и мини-юбкой.
Я поднялся со скамейки и снова пошел бродить по городу. Так до самого
вечера. И весь следующий день.

В понедельник без пятнадцати девять я уже стоял у офиса Патрика, но
предпочел подождать, прежде чем войти и спросить его. Напротив оказался бар
со столиками на улице, я сел и заказал кофе. Не отрывая глаз от входа, я
ждал, когда покажутся рыжие вихры. Прошло пять минут. В большой чашке
появился кофе, а его все не было. Я подержал кубик сахара над поверхностью и
смотрел, как он намокает, как оседает в темную жидкость. Взял второй кусок,
потом третий и проделал с ними то же самое, так же медленно, надеясь, что
вот-вот подойдет Патрик. Я цедил кофе, не отрывая взгляда от открытой двери,
от консьержки, подметающей тротуар. В девять двадцать я не выдержал. Вошел и
стал подниматься по каменным ступеням.
- Месье, - окликнула меня консьержка, - вот лифт.
- Спасибо, я не заметил.
Думаю, она не столько хотела избавить меня от утомительного подъема,
сколько боялась, что я испачкаю лестницу, которую она только-только вымыла.
Лифт сиял вощеным деревом и латунью. Я нажал на кнопку третьего этажа и
присел на откидное сиденье.
Когда я переступил порог фирмы, у меня перехватило горло: в точности
наш офис на улице Архимеда.
Девушка в приемной встретила меня улыбкой, которая за долгие годы, пока
она торговала своей любезностью, стала казаться совершенно естественной.
- Я ищу месье Патрика.
Фамилию я намеренно не называл, давая понять, что мы с ним друзья, а то
вдруг она отфутболит меня обычным: "Он на совещании".