"Евгений Андреевич Пермяк. Старая ведьма " - читать интересную книгу автора

Прекрасной и той может счастье составить.
Эти слова запали в душу Василия. Запали так, что иной раз,
рассматривая кипящую плавку в печи, он видел совсем другое.
Да и Ангелина, находясь под влиянием матери, частенько забегала в
мартеновский цех и украдкой любовалась, как Василий Петрович управляется с
большим огнем. В слове "богатырь" есть что-то преувеличительное, но
сталевару это слово в самый раз, особенно когда начинается в печи кип
стали. А уж про выпуск нечего и говорить. Это уже ослепительное волшебство.
При выпуске стали Киреев выглядел сказочным витязем - победителем огневого
полоза, который, стремительно скользя по желобу своим нескончаемо длинным
телом, перегонялся из печи в огромный ковш, поданный краном. А витязь стоит
руки в боки, любуясь своей победой.
Несомненно, Яша Радостин моложе и фамилия его ласковее, нежели Киреев,
зато глуше. Радостин - это что-то цветочное, одеколонное. А Киреев - это
мощь. Сила. Возьмет такой Ангелину в охапку и перенесет за тридевять
земель, в незнаемое ею счастье, от которого закружится голова и сладко
замрет сердце.
Слегка кружится голова и у него, когда он думает об Ангелине. И
кажется, все хорошо, если бы не пятнадцать лет разницы в их возрасте.
Пятнадцать лет?!
Но так ли уж это много? С годами сгладится разница. Да и теперь
Ангелина, в свои двадцать два, по своей солидности, степенности выглядит
старше. И прическу носит не девичью. И может быть, не случайно. Может быть,
и ей хочется сгладить эту разницу лет?
Так это или нет, только однажды после дневной смены шел Василий
квартал, другой, третий следом за своей мечтой, а потом хотел было свернуть
в переулок... Неудобно все-таки плестись за чужой девицей, по чужим улицам.
А мечта возьми да и оглянись, да улыбнись.
- Зачем же вы, Василий Петрович, сворачивать вздумали? Неужели я не
стою того, чтобы вы еще немножечко за мной прошли?
Тут Василий Петрович не стал таиться - и сразу ее по имени. И по
отчеству, конечно, для придания встрече большей солидности.
- Вы, Ангелина Николаевна, не только квартала, я думаю, стоите, а на
край света рядом с вами дорога короткой покажется.
А она как сверкнет зубами, да как ослепит его зеленым светом своих
больших глаз, да как заворкует своим веселым голосом - у него и сердце в
левый сапог. Слова не может выговорить.
Василий и не заметил, когда кончилась улица. Они вышли за город.
- Теперь-то уж недалеко нам осталось, - сказала она. - Скоро дойдем.
- А докуда дойдем-то? - спросил он.
- До конечной станции, - отшутилась она. - До заводского Садового
городка. Я там черную смородину на днях высадила. Хочу посмотреть,
принялись ли черенки.
Дошли они так до заводских садов. Осмотрели смородиновые черенки на
Ангелинином участке, порадовались, что почки в лист пошли, и соседними
садами стали любоваться.
Хорошо в этот вечер дышалось Василию Кирееву. Давно не пьянили его
запахи весны и женская, тоже весенняя, близость. И он сказал:
- Загородное садоводство - это разумный досуг. Особенно для
металлургов. Ох как славно после горячей работы вольным воздухом подышать!