"Евгений Андреевич Пермяк. Старая ведьма " - читать интересную книгу автора

Хорошо бы и мне здесь участок добыть да садовый домишко срубить...
- Так кто же вам мешает, Василий Петрович? Вот, пожалуйста... Рядом с
моим, самый крайний.
С этого все и началось. Началось все именно с этого.


IV

На другой день завкомовские садоводы отмерили положенные восемь соток
Василию Петровичу да прирезали еще столько же за знатность, за успехи в
труде. А неделю спустя был найден "деловой человек", который брался за
двадцать дней вывести под крышу садовый домик, пустить дым и вручить ключ
хозяину.
"Деловой человек" по имени Кузьма Ключников и по прозвищу Ключ хотя и
спросил "деловую цену", но Василий не стал торговаться. Хоть и дорого, зато
без хлопот и быстро. Кузька Ключ, слывя в Садовом городке рвачом и выжигой,
считался человеком слова: "Хоть и семь шкур дерет, а обещание выполняет в
точности".
Выплатив Кузьке задаток, Василий Петрович радовался и за своих ребят.
Будет где Лидочке с подружками повеселиться. Может быть, захочет свои
кустики вырастить. Скажем, мичуринский виноград или даже большую тыкву для
смеха. И его сыну Ванечке с Мишей Копейкиным будет куда на велосипедах
сгонять и есть где велосипеды оставить, в субботнюю ночь переночевать.
Садовый домик - это во всех отношениях веселая затея.
С тех пор редкий вечер Василий и Ангелина не встречались на садовом
участке. Еще было не поздно, и Киреев сумел посадить и ягодники, и яблони,
которые так счастливо окоренились, зазеленев в полную силу на третью
неделю.
Любовь к растениям, как вспоминает теперь Василий Петрович, проснулась
вместе с любовью к Ангелине.
Как она была тогда хороша! Розовое лицо, светло-пепельные волосы.
Ямочка на правой щеке и какой-то фарфоровый носик. А глаза веселые,
изумрудные. Правда, в них иногда появлялась не то какая-то грусть, не то
сомнение или раскаяние в чем-то...
Василию, целомудренному от природы человеку, стыдновато было
рассматривать ее руки, плечи, выгиб шеи, редкостное сложение стана.
Надо же было природе выписать такие линии! С какой стороны ни глянь на
них, они завораживают своей строгостью, изысканной простотой. Особенно
бесподобны очертания Лины, когда она, окапывая растения, стоит освещенная
солнцем!
Неужели этакая самородная прелесть может полюбить его и пренебречь
таким красивым и молодым парнем, как Яшка Радостин? Нет. Пусть его красоты
хватило бы на троих завидных женихов, зато и легкомыслия тоже было
достаточно на добрый десяток вертопрахов.
Нет, Яков Радостин не та фигура, которая может стать ему на пути.
Пусть он мелькает на садовом участке, пусть иногда он ей шепчет о чем-то, -
ну и что? Нельзя же каждое лыко в строку. Да если бы даже Радостин и
нравился ей, он не перестал бы любить свою прекрасную Ангелину. И как
знать, может быть, она, думая о своем счастье с Василием, поторапливает его
ложным вниманием к Якову Радостину? А если это так, то во всех случаях не