"Евгений Андреевич Пермяк. Уральские были-небыли (сборник) " - читать интересную книгу автора

* * *

Было это в лесной захудалой деревеньке Зюзельке. В тесных, соломой
крытых избах семей тридцать кустарничало. Из бедных беднее самой бедности в
Зюзельке жил бобыль старик Прохор. Ремесло у него было из ходовых, но
грошовых. Лапти плел. Еле кормился старик, а внука вырастил.
Внук Далматом звался... По материному отцу. И хотелось старику Прохору
какое-никакое ремесло, только не лапотное дать в руки своему последышу. А
душа у Далмата ни к чему как-то не липла. Пустяковиной всякой баловался.
Бесенят из глины лепил, девок-красавок из липовых чураков вытесывал, из
камня-дикаря разную чепушину высекал, снегом и тем народ забавил.
И как-то на масленой неделе слепил Далмат снеговую царевенку. И так
она вылепилась, что не только в Зюзельке, так и в окрестных деревнях об
этой царевне заговорили. Сначала одиночно бегали на нее глядеть, а потом
семьями давай приходить. Часами возле нее простаивали. А она красуется на
пригорочке и, того гляди, сойдет с него, взмахнет руками, оживет живее
живой и...
И кому только и что не чудилось, глядючи на нее. Снеговая, а сердце в
ней живое. Холодная, а жарче жаркого летичка. Оторопь даже берет. И
чертознаем тихого парня Далмата не назовешь, и без нечистой силы такого не
может быть.
- С кого ты слепил ее? С чьего девичьего лица?
- Сам не знаю. Видел где-то это лицо, а где видел - забыл.
- Как же так забыл? - допытываются люди. - Не во сне же она приснилась
тебе.
- И теперь снится. Только в сны-то она из яви перешла.
Сущую правду говорил Далмат, а того не знал, что эта самая девчушечка,
укутанная в материну шаль, совсем рядом в толпе пряталась. Не царевну, а
Далмата разглядывала. Маруней звали ее. Годков Маруне тогда всего ничего
было. Зачем ей до поры до времени сердце торопить. Но Далмата хотелось
узнать не по одной его писаной баскоте да по льняной Кудрине. В нутро ему,
в душевность желательно было заглянуть девчушечке.
Марунюшка самостоятельной разумницей выросла. Видывала всякие бабьи
доли. Многому научили они Маруню.
Придет ее пора, и, может быть, скажет, как на городском базаре, сидючи
на отцовском возу, запала она в его памятливые глаза. А то, что его глаза
памятливыми были, только дивиться можно. И как не дивиться, коли Маруню он
чуть ли не меньше минуты видел, а из точечки в точечку в снеге повторил. И
уж коли она запала в него, что даже в сны перешла, значит, не выпадет.
Одним словом, не простой снеговой завяз получился, а как он
развяжется, сами увидите. Теперь же скажем, что на ту снеговую царевенку
даже из города любоваться ездили. И все хвалу мастеру воздавали. А другие,
видя Далматову бедность, деду Прохору медяки совали. Погляд тоже что-то
стоит. Даже серебрушками одарили. А один...
А один из богатых купцов едва не рехнулся, на красавицу-снеговицу
глядючи. Кукуев по фамилии. Красным товаром торговал. До десятка лавок у
него по большим селам, а в городе - самая главная. Кукуев из непьющих был.
Не гулял, не озорничал, но - не без изъяна богач. Может быть, слово "изъян"