"Евгений Пермяк. Горбатый медведь. Книга 2" - читать интересную книгу автора

Учти, что я возвращаюсь поздно вечером. Много работы. Большая работа.
Огромная работа. Вот такие кипы бумаг. Страниц по четыреста. Иногда
приходится засиживаться чуть ли не до утра, - говорил Герасим Петрович,
будто боясь, что пасынок не поверит сказанному. - Приходится сидеть не
только в Главном управлении, но проводить ночные ревизии на складах...
Очень-очень трудной стала теперь работа.
Чуткий пасынок, стараясь думать об отчиме как можно лучше, все же
смутно догадывался о том, чего так нескрываемо боялась его мать. И не зря -
отчим очень красив. При такой выправке и при таком росте нельзя оставаться
незамеченным тоскующими женщинами, каких много в Петрограде. У отчима так
ослепительно белы зубы. А у мамы вставные. Они тоже сверкают, но это не ее
зубы. Ах, мама, мама, ведь ты знала тогда, выходя замуж, что он моложе тебя
на семь лет... Впрочем, как можно судить мать. У нее же были с ним
счастливые годы...
- Ключ там, Андреич, - сказал Непрелов, застегивая новую, очень хорошо
сшитую офицерскую шинель.
Ничего не скажет Маврикий о своих догадках матери. Зачем ей знать о
том, что лучше всего скрыть. Скрыть - то есть солгать. А что же делать, если
ложь тоже иногда бывает святой.


VIII

Рассуждения недолго занимали Маврикия. Манил город. Звали улицы. Тянуло
на Неву.
Нет, грех тебе, Маврик, жаловаться на жизнь. Ты счастливец. Ты снова
увидишь, как неистощимая Нева щедро дарит свои могучие воды Балтийскому
морю, будто у нее круглый год половодье. На Неву нельзя насмотреться. Можно
устать, стоя на берегу, но наглядеться на нее невозможно, как и на город, по
улицам которого чуть ли не каждый раз проходишь заново.
Проспекты, мосты, знакомые и дорогие сердцу дома воскрешают июльские
дни. Вот она, аптека, где перевязывали его. А вот окно, из которого стрелял
юнкер. Ну, а уж Исаакий-то, Невский, Гостиный двор - куда они денутся. На
торцовых шестигранниках нет пятен крови, пролитой безвестно похороненными
петроградцами. Дожди и метлы дворников уничтожили следы июльского расстрела.
Но все равно эти пятна крови, эти мертвые тела рабочих, матросов, солдат,
женщин - в глазах Маврика. Мог бы и он быть похороненным на каком-нибудь из
кладбищ, если бы пуля попала чуть ниже и немножечко правее.
Нужно поскорее найти Ивана Макаровича. Нашел ли его Кулемин? Наверно,
нашел. Кулемин взрослый, стойкий, проверенный товарищ. На него можно
положиться. Наверно, у него более подробные сведения о том, кто и где. Хотя
сейчас не то что в июле. Все время встречаются вооруженные отряды рабочих.
Наверно, это и есть отряды Красной гвардии.
Самое правильное - отправиться на квартиру к Елене Емельяновне. Там он
наверняка узнает об Иване Макаровиче.
Пришел. Позвонил. Придумал, на случай провала, спросить, где живут
Агафоновы, или Кривоноговы, или Сергеевы. Не все ли равно, кого спросить.
Дверь открыла Елена Емельяновна. Она раскрыла объятия и радостно сообщила,
не поздоровавшись с Мавриком, как будто они виделись сегодня:
- Теперь уже скоро. Иван Макарович и Валерий в Смольном.