"Евгений Пермяк. Горбатый медведь. Книга 2" - читать интересную книгу автора

"Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время
говорили большевики, свершилась".
Зато потом, когда сказанное Владимиром Ильичем стало достоянием
миллионов, Маврикий был убежден, что эти слова запечатлелись в его сердце
там, в Смольном.
Свидание с Иваном Макаровичем было опять коротким. Оно и не могло быть
иным. До Маврикия ли ему, когда еще не взят Зимний дворец, когда еще
революция в самом разгаре. Все же Бархатов улучил минуту и проводил
Маврикия.
- Смотри, - наказывал он, - юнкера еще не разоружились. Чуть что - в
подъезд. Если понадоблюсь, найдешь меня здесь. А теперь беги. Будь
счастлив, - Иван Макарович чмокнул племянника в щеку. - Теперь все будет
хорошо. Не сразу, но будет... Беги!..
На улицах почти не было слышно стрельбы. Часто встречались патрули.
Задерживали встречных. Проверяли документы. На Маврика никто не обратил
внимания. А жаль. Он бы мог сказать, откуда он идет и кого сегодня слышал.
Но его никто и ни о чем не спрашивал. Зато дома его не спрашивали, а
допрашивали. И он рассказал все как было.
- Иван Макарович не позволил мне идти вчера ночью под пулями. И я
ночевал в Смольном. А потом я пошел слушать Владимира Ильича Лени... - "на"
ему договорить не пришлось. Отчим ударил его по лицу.
- Недоносок! - крикнул он своим и без того высоким голосом, который при
крике переходил в клич какой-то ночной птицы. - Я покажу тебе... - Далее он
произнес похабные слова, которые не раз приходилось слышать Маврику от чужих
и незнакомых людей. Слышать же их из уст человека, которого он называл
"папа", было невыносимо больно и невыразимо стыдно.
А отчим, распаляясь, избивал пасынка, что называется, "за старое, за
новое и за три года вперед". Теперь он ему был ненавистен, как примыкающий к
тем, кто рушит все, что так долго лелеялось, накоплялось и создавалось.
Непрелов бил пасынка и за ферму, которая, кажется, тоже подвергалась
опасности вместе с Зимним дворцом.
Маврикий задыхался от неожиданности и обиды. Герасим Петрович,
испугавшись, что нервный мальчишка может кончиться, кинулся к кувшину с
водой и плеснул из него на посиневшее лицо пасынка.
- Вы подлец, Герасим Петрович, - послышался голос за спиной Непрелова.
Он увидел своего сожителя по комнате Суворова. - Я щажу вас при пасынке, не
называю вас худшими словами, которых вы стоите.
Степан Петрович, говоря так, был уже возле Маврика. Он утирал его
мокрое от воды лицо и внушал:
- Взять себя в руки, взять... Сейчас нельзя падать духом... Нельзя...
Окружен Зимний дворец... Окружен, ты слышишь...
- Да-а, слышу, - начал часто, глубоко дышать Маврикий.
- И очень хорошо... Твой старый друг Александр Федорович Керенский в
ловушке.
Герасим Петрович молчал. Ему тоже было трудно дышать. Неужели рухнет
последнее... Неужели не успеют подоспеть в Питер надежные войска, пока еще
держится в Зимнем дворце Временное правительство.


XI