"Юрий Перов. Заложники любви " - читать интересную книгу автора

меня до кондиции, чтоб не стыдно было на приличном пляже раздеться.
Правда, погодка была не ах, а я вообще плохо загораю. Но хоть
чуть-чуть, но я загорела. А тут даже и не почувствовала ничего. Сели
ужинать, а меня тошнит и знобит - вилку в руках держать не могу. Виолетта
Михайловна, хозяйка, меня раздела, намазала сметаной, как блин, и - в койку.
Температура у меня всю ночь была 39°, состояние - самое дурацкое, то в жар
бросит, то в холод. Заснула только к утру. Сейчас уже все прошло, и я бы
снова пошла на пляж, но Виолетта Михайловна не разрешает.
Все еще 16 июля 1978 г., вечер. Вчера, ночью, когда мне казалось, что
умираю, я думала об А. И мне еще больше хотелось умереть. Раньше я думала,
что счастье - это видеть его! Инфантилизм! Счастье - это обладать им! За эту
ночь что-то изменилось во мне. Я стала другая, взрослая, решительная,
сильная. Я знаю, что такое сильное чувство не может оставить его
равнодушным. Он не сможет по-прежнему оставаться спокойным и высокомерным. Я
верю в себя, в свою любовь. Я способна сделать его счастливым!
P.S. Об обезьянах напишу завтра. Не могу же я на одной странице писать
о нем и о них. И вообще, я, может быть, вырву этот листок. И эту горькую
любовь я вырву из своего сердца.

19 июля 1978 г.

Какой дневник?! При чем тут дневник? Купаться! Купаться и купаться!

21 июля 1978 г. Сухуми

Зверева! Спасай! Я не шучу! Я нарушила все твои отеческие заветы. И не
потому, что забыла о них. Помнила и нарушила. Я познакомилась с грузином! И
пошла с ним в ресторан. Бедная мама, если б она об этом узнала, с ней был бы
инфаркт. Она об этом узнает сегодня вечером. Ираклий придет знакомиться с
моими предками.
Я его увидела на третий день, когда, как дура, сидела сгоревшая под
тентом и наблюдала, как другие купаются и загорают. Я сидела и читала
"Декамерон" Боккаччо (из хозяйской библиотеки), а он лежал и спал, вытянув
вперед сильную загорелую руку и положив на нее кудрявую, как у греческого
бога, голову.
Когда он проснулся, я чуть не прыснула со смеху, такой у него был
дурацкий вид. Я думала, что это он со сна никак не может врубиться, а потом
он мне сам признался, что как увидел меня, так просто остолбенел от
потрясения. Не понимаю, с чего там столбенеть. Ты же знаешь, что когда я
сгораю, то становлюсь вся свекольного цвета, как борщ по-флотски.
Он настолько обалдел, что даже не решился со мной заговорить. Я,
конечно, кое-что заметила, но вида не подала. Только книжечку чуть-чуть
подняла, чтоб он название мог прочесть. Пусть знает, с кем имеет дело. В
общем, он весь день как привязанный рядом крутился. У них там целая
компания. Все черные, волосатые, страшные и гогочут по-своему.
Страшные не в том смысле, что некрасивые, совсем наоборот, а в том
смысле, что дикие. Лица у них разбойничьи или пиратские. Так и чудится
кинжал в руках. А у Ираклия (правда, красивое имя? Как у Андроникова!) лицо
греческого бога. Такой же нос прямой со лбом сливается, кожа нежная,
бледная, глаза большие, а губы женские, чувственные.