"Ник Перумов. Эльфийский клинок (Кольцо Тьмы. Книга 1)" - читать интересную книгу автора

Шло время, давно скрылись позади и мост, и хоббичий обоз. Фолко скакал
теперь в полном одиночестве. Из глубин Старого Леса не доносилось ни
звука, но чем дальше, тем боязливее косился юный хоббит на непроглядные
заросли, отделенные от Тракта глубокой канавой. Из леса выползал какой-то
сизый, стелющийся по земле туман; он казался тяжелее воздуха и, словно
разлитое в воздухе молоко, медленно истекал в придорожные рвы. Было тихо,
только глухо ударяли в пыль копыта пони. Шло время, солнечный диск уже
совсем скрылся за высокой грядой Старого Леса, Тракт быстро заливал
вечерний сумрак. Фолко подгонял пони, низко пригнувшись к его гриве.
Вечерние тени тянули вслед свои длинные руки, и хоббиту становилось не по
себе. Он не мог оторвать взгляда от темных шеренг исполинских деревьев, от
изливающихся волн сизого тумана, все выше поднимающегося в придорожных
канавах; уши его ловили каждый звук, доносившийся из темноты...
Фолко старался держаться левого края Тракта, но один раз ему пришлось
приблизиться к самой обочине, чтобы обогнуть глубокую лужу, и его взгляд
случайно упал на полный белесым туманом ров. На самом дне Фолко увидел
размытое темное пятно. И вдруг, словно кто-то сорвал повязку с глаз
хоббита, он с ужасом и невольным отвращением понял, что в придорожной
канаве лежит мертвое тело.
Все заледенело внутри у хоббита, но откуда-то из глубины сознания
появилась другая мысль: "Кем бы он ни был, как бы страшно тебе ни было -
покрой отжившую плоть землей". И прежде чем страх успел помешать ему,
Фолко резко натянул поводья.
В канаве на спине лежал хоббит. Очевидно, он был убит совсем недавно -
лишь вороны успели выклевать глаза. Тело вместо добротной хоббитской
одежды покрывала какая-то грубая, грязная мешковина. Через весь лоб,
наискось, от виска до носа, тянулась черная запекшаяся рана.
Фолко не мог долго задерживаться здесь. С каждой минутой гном удалялся
от него; времени у хоббита было в обрез. Все, что он успел, - это
подкопать мечом край канавы и присыпать тело сырой глиной. Подобрав на
обочине несколько камней, Фолко наспех выложил из них на обочине
треугольник, обращенный вершиной к голове погибшего.
Закончив и постояв минуту в молчании, Фолко вскочил в седло. Время
торопило его, долг был исполнен, и теперь на хоббита снова наваливался
страх. Невольно Фолко вновь подумал о Девятерых, и, словно отвечая его
тайным мыслям, откуда-то из дальней дали ночной ветер принес уже знакомое
долгое завывание - нечеловеческую тоску, излитую ночному небу. Фолко уже
слышал этот вой, но тогда они с гномом сидели в его комнатке, у пылающего
камина, под надежной защитой старых стен; здесь же, посреди пустой,
залитой призрачным ночным светом дороги, рядом с только что закопанным
мертвым телом сородича, этот вой заставил Фолко в страхе озираться. Его
прошиб холодный пот. А вой все длился, то чуть отдаляясь, то вновь
накатываясь; пони рванулся вперед, не нуждаясь более в понукании.
Пригибаясь к коротко стриженной гриве лошадки, Фолко оглянулся.
Далеко-далеко на западе виден был узкий кусок закатного неба. Солнце
уже опустилось в Великое Море, но край небосклона был все еще окрашен в
зеленоватые тона, а вдоль самого горизонта тянулась едва заметная багровая
ниточка. На мгновение хоббиту показалось, что на фоне зеленоватого сияния
он различает точеные башни Серых Гаваней - такими их описывали в книгах;
сам хоббит никогда там не бывал.