"Ник Перумов. Война мага, том 3: Эндшпиль ("Хранитель Мечей" #4)" - читать интересную книгу автора

- Нет нужды, проконсул. Пусть говорит что хочет, он сейчас от великого
ужаса сделался несколько храбрее обычного. Так и заяц порой бросается на
медведя. Ты понял меня, аколит? - Император взглянул тому прямо в глаза. - Я
жду до вечера. После этого - пеняй на себя.
Нергианец лишь молча поклонился. Губы его кривились, и не поймёшь, то
ли дрожали от ужаса, то ли он старался сдержать ядовито-ехидную ухмылку.

Сеамни открыла глаза. Она знала, что это случалось и ранее, но не так,
как сейчас. Тогда её веки поднимались, словно крепостные врата, распахнутые
предателем перед вражьим натиском; веки поднимались, давая дорогу
иссушающим, обессиливающим кошмарам, и Сеамни Оэктаканн, бывшая Видящая
народа Дану, точно знала, откуда они исходят.
Белая Тень. Враг, побеждённый Гвином там, на дне Разлома, в мире под
названием Эвиал, так похожем и непохожем одновременно на её родной Мельин.
Тень или, вернее, её хозяева вновь тянули лапы к Сеамни, она вновь
потребовалась им, правда, уже для чего-то нового. Для чего - Дану понять не
могла, как и не понимала, откуда в ней эта уверенность. Наверное, так
стоящий по колено в реке человек тщится описать словами свои ощущения
другому, рождённому в жаркой пустыне, где вода - драгоценность, куда не
ступают ногами. Сеамни именно "стояла по колено" в эманациях Белой Тени,
вновь выползших из Разлома.
Почему-то она им очень важна. Одна-единственная из всех Дану этого
мира. Почему?..
Ответ напрашивался сам собой. Потому что только она, одна-единственная
из всех Дану этого мира, получила власть над Иммельсторном, оружием отмщения
своей расы. Попадал он в руки и других, например, Седрика - но овладела
Деревянным Мечом только она, Сеамни Оэктаканн.
Сейчас же её открытые глаза означали торную дорогу для посыльных врага:
незримая конница врывалась через бреши глаз в сознание, помрачая его, орды
хищных мародёров алчно рылись в её памяти, несмотря на все усилия Дану
остановить и отбросить их. Не получалось. Козлоногие твари шли торжественным
маршем сквозь неё, а она не могла пошевелить даже пальцем ни в настоящем
мире, ни здесь, в обители кошмаров: дрожащая нагая пленница, отданная на
поругание распалённым насильникам.
Так же как отданные тобой на муки и смерть от рук Дану былые сотоварищи
по цирку господ Онфима и Онфима: Троша, Нодлик, Эвелин, Таньша...
Ты не отличаешься от нас, твердили бесчисленные и бесплотные голоса.
После тебя на имперских землях осталась кровавая борозда, что зарастёт ещё
ой как не скоро. Ты сама впустила нас к себе, дочь Дану.
"Лжёте!" - пыталась она кричать, но слова застревали в горле, и она
давилась ими, задыхаясь в жестоком кашле. Давилась, потому что знала -
призраки не лгут, откуда бы они ни явились и какому бы чудовищу ни служили.
Она действительно прошлась по Империи огнём и мечом. Невеликий отряд
Дану обрёл в том походе истинную неуязвимость, а его враги, напротив,
валились ему под ноги соломенными куклами, на которых новобранцы легионов
отрабатывают приёмы с мечами и копьями. Она встретила Гвина, сошлась в бою с
имперской армией... и оказалась в объятиях своего смертельного врага. Она
дала ему имя. А потом...
А потом была Свилле. Неприметная речушка в восточном пределе великого
государства, где железные когорты Василиска вдребезги разбили самонадеянные