"Ник Перумов. Испытано на себе" - читать интересную книгу автора

что мир для них оказался слишком мал. И никто не мог ни отступить, ни
сдаться. Болотник мучил, убивал и пожирал потому, что такова была его
природа, определенная Незримыми Богами. А человек, сочинитель... он пришел
по многим причинам. И объяснение, данное им Корбулону... разумеется, не
могло оказаться всей правдой.
А коленки у сочинителя весьма негероически тряслись от страха.
...Конечно, если уж не врать ни тайному своему читателю, ни самому
себе, то кое-что придется признать. Корбулон не так уж неправ. Писать об
истребителях всяких вредоносных существ и ни разу самому не замарать руки
кровью чудовищ - можно, конечно, но... Циничное объяснение - правдивые
баллады легче продать. Разумеется, если аккуратно оную правду дозировать.
А вот растолковывать, зачем человеку потребовалось загонять в бутылочку
душу убитого болотника... на этот вопрос сочинитель старался не отвечать
даже самому себе.
- Здесь, брат-в-духе, - решительно заявил вдруг кентавр, сворачивая в
поспешно распахиваемые челядью высокие ворота. - Вполне прилично. Они
достойны меня принять. Сомневаюсь, конечно, что здесь найдется настоящая
стойка для кентавров, но...
Человек не стал слушать. Слуги действительно набежали со всех сторон,
видать, заведение было дорогим и не могло похвастаться избытком клиентов.
Впрочем, ни на какое иное Корбулон бы и не согласился. Криков о том, что о
нем совершенно не думают и что с ним не считаются, хватило бы надолго.

***

- Ну а теперь-то почему мы не можем вернуться в столицу? - ныл на
следующее утро кентавр, после того как Ким решительно направился не на
торный тракт, а на малоприметную стежку, что вела к дальнему лесу. - Ты
испытал все, что хотел, брат-в-духе. Убил болотника. Доказал - себе, всем.
Ей, наверное, тоже доказал.
- Ей я должен доказать совсем другое. - Слова падали тяжело и хмуро,
чародей даже не смотрел по сторонам, предоставив Корбулону выбирать
дорогу. - Чго стал иным. Что ложь мне отвратительна. Что никогда бы не
поступил так снова. Но... такое уже никогда не докажешь, брат-в-духе. Она
была права. Хорошо, что бокал в лицо не выплеснула...
- Не сделала бы, - уверенно заявил кентавр. - Презрение и равнодушие,
брат-в-духе, вот что тебя добило. Пощечина или там вино в физиономию - это
признаки сильного чувства. А когда на тебя смотрят с легкой гадливостью, как
на насекомое, вроде тех, что я давлю копытами... о, вот тут, брат-в-духе,
мы, мужчины, можем горы свернуть и вверх ногами поставить!
- Я не переворачивал никаких гор. Жил как живется. До той поры, пока...
- Пока не решил, что надо попробовать крови? Ах, брат, брат мой, мы,
кентавры, навеки связали свою судьбу с родом человеческим, наша магия без
вашей - ничто, как и ваша - без нас; и я могу сказать тебе: не тот хороший
сказитель, кто пишет о том, что видел, а тот, кто напишет о невиданном, им
самим не испытанном так, что люди о том забудут. И даже не задумаются. Но
куда ж мы теперь едем-то?
- Пока ты, брат, отсыпался, я поговорил кое с кем. Здесь еще есть
болотники. Чего, собственно, и следовало ожидать. Они всегда кучно селятся,
гнездом.