"Ник Перумов. Испытано на себе" - читать интересную книгу автора

размозжена.
Желтолицый задергался, пытаясь разметать крышу, но подпиравшие
подбородок ветки держали крепко, неожиданно обретя прочность стальных оков.
- Поплачь, поплачь, - тяжело дыша, человек поддернул рукава куртки. - В
последний раз плачешь.
- Пощады-ы-ы... - выло существо, однако его мучитель лишь кривился и
качал головой. Кулаки его судорожно сжимались и разжимались, словно от боли.
Пленный и вроде бы беспомощный враг сдаваться не собирался.
Отчаянный крысиный писк внезапно сменился каким-то надрывным,
ввинчивающимся в мозг визгом сотен и сотен тонких, на самом пределе
слышимости, голосов; лес пошатнулся, всплеснулась вода в черных бочагах,
незримая рука вмяла во мхи нагло задранные стебли хвостовок, с натужным
треском стали рушиться надломленные стволы в засеке. Человек застонал,
вскидывая ладони к вискам, и тут из лаза, сочащегося дымом - густым и
тяжелым, словно смешанная с гноем сукровица, - выметнулась волна существ,
карикатурных помесей человека и крысы, и размером не больше крысы, с голыми
розовыми хвостами. Большая часть созданий выглядела весьма неважно - у кого
горела шерстка на загривке, у кого хвосты распадались ошметками стремительно
гниющей и отваливающейся на ходу кожи, у кого из развороченных, невесть чем
нанесенных ран, торчали обломки почему-то обугленных костей.
Однако ярости и жажды убивать хватило бы на большое людское войско.
Свора бросилась к очерченному рунным клинком вокруг человека кругу,
бросилась - и с визгом было отступила; кое-кто самый ретивый уже корчился на
окровавленном, вымазанным какой-то зеленой мерзостью мху - животы распороты,
кишки наружу. Однако застрявший в собственной крыше див завыл, заверещал и
загукал на совершенно неведомом языке, и тварюшки, вереща, дружно кинулись
вперед. Уродливые тельца лопались, едва они оказывались над зачарованным
кругом, мутная дымящаяся кровь выплескивалась длинными языками, словно магия
в единый миг выжимала из созданий все жизненные соки; и следующие ряды
ухитрялись продвинуться чуть дальше незадачливых собратьев.
Человек застонал, потом зарычал ничуть не хуже болотного дива.
Зашатался, срывая завязки плаща и слепо отбрасывая в сторону. Словно газыри,
на куртке тянулся ряд вставленных в кожаные гнезда флаконов, пальцы слепо
вцепились в один, крайний, непроглядно-черный, сорвали осургученную пробку.
Рука широко размахнулась, за склянницей тянулся веер тяжелых маслянистых
брызг - совершенно черных.
Капли на лету начинали преображаться, трансформируясь в подобие
трехзубых гарпуньих насадок, во множество таких насадок. На лезущих через
отпорный круг бестий обрушился настоящий колючий дождь - каждый "гарпун"
намертво пришпиливал к земле пять, шесть, а то и семь созданий. Вороненые
острия впивались в тело, круглая плоская пятка давила, плющила и впечатывала
в твердь.
Не минуло и пяти ударов сердца, как все было кончено. Человек стоял
посреди широкого серо-красно-черного пятна. Крысокарлы были мертвы, все до
единого, и болотный гад только и мог в изумленном молчании пялиться на
свершившееся побоище. Он, похоже, забыл даже о боли.
Маг, однако, не забыл. Оправился он не сразу, долго тер лицо, промывал
глаза снадобьем из плоской фляжки, а когда наконец взглянул на завязшую
тварь, та распорола тишину таким визгом, что впору было оглохнуть.
- Сладко? - прохрипел человек; теперь его голос звучал уже почти как у