"Елена Первушина. Убежище. Ночь и День" - читать интересную книгу автора

хочется ответить любезностью на любезность. Я уже давно поняла, что проще
отвечать на их вопросы, - тогда они отстают быстрее.
- На самом деле около семисот, - говорю я.
- Ух ты! - улыбается он. - А.... вообще?
- А вообще примерно с тех пор, как неандертальцы стали строить первые
святилища из костей мамонта и пещерного медведя. Но я, как и ты, все время
переезжаю.
- И... есть другие, как ты?
- Наверное. Но мы не встречаемся - нам нечего друг другу сказать.
Знаешь ли, посиделки древних стариков и старушек, вроде нас, - не самое
веселое времяпрепровождение.
- А... у тебя никогда не бывает семьи?
Я пожимаю плечами:
- Разумеется, никогда. Представь себе мужчину, который видит, как жена
по ночам пускает в дом разных подозрительных личностей, и не задает
вопросов. Представь себе ребенка, растущего в такой семье. Никогда. А теперь
ешь.
Он покорно грызет мясо. Ест он смешно. Сразу видно, что за двести лет
своей ночной жизни он практически разучился жевать. Никто не говорил, что
будет легко.
- Да, - говорит он наконец, справившись с куском мяса. - Теперь
понятно. Вот ты сказала, что тебя тошнит, когда ты меня видишь. А у нас
другое. У нас настоящий культ древности, и мы можем ее чувствовать. Я, когда
поднялся по лестнице и тебя увидел, мне на колени встать захотелось. Прямо
там, среди пыли и окурков. Потому что это... такое чувство... Будто стоишь
перед великаном. В этом и есть твоя сила?
- Нет, - отвечаю я. - Это побочный эффект. А сила в том, что в моем
присутствии никто не может пользоваться магией... Вы с секундантом не
сможете устроить поединок в Убежище. Вам придется договариваться.
- А если мы не сможем договориться?
- Тогда тебе придется сидеть здесь до скончания века. Или уйти. Я - это
просто Убежище, пойми. Ничего больше. Просто место, где можно встретиться и
поговорить.

* * *

Я не спрашиваю его, почему он решил изменить себя, - это и так понятно,
да в общем-то и не слишком интересно. Я спрашиваю - трудно ли это.
- Конечно трудно, - говорит Андрей. - Даже не физически, хотя физически
тоже трудно, желудок отвык, он отказывается принимать нормальную пищу,
просит вкусненького. Я купил книжку о диете, которую назначают больным, с
прооперированным желудком или кишечником, и питался по тем схемам: бульоны,
отвары, очень-очень долго, очень-очень медленно. Но это все ерунда, уж
чего-чего, а времени и терпения у меня хоть отбавляй. Но психологически еще
труднее. У нас же вся жизнь заточена под охоту. Днем все время клонит в сон,
а ночью, знаешь ли, библиотеки и концертные залы не работают. Или идешь на
вечеринку, или шатаешься по улицам, в любом случае кровь уже горит, и рот
полон слюны, даже если сыт - азарт не даст остановиться. Телевизор включать
нельзя - уже через пять минут хочется съесть всех, кого ты там видишь,
просто выпить до дна и выбросить шелуху. Впрочем, иногда, когда становилось