"Антон Первушин. Фэнтези - на службу Отечеству." - читать интересную книгу автора

вечной своей подозрительности: вдруг да сболтнет кто-нибудь
из авторов по глупости да случайно подробности устройства
психотронного оружия, разработки которого продолжали в нашей
стране вести с неувядающим энтузиазмом. И ведь сболтнули
почти! Вспомните "Властелина мира" Беляева.
И вот когда соврелигия получила наконец зримые черты;
когда пришло поколение, не ведавшая, что такое Россия без
социализма, вот тогда и появились у нас авторы, творчество
которых у наших критиков принято относить к социально-психо-
логической фантастики. А это ФЭНТЕЗИ было, самое настоящее,
типичное фэнтези!
Взгляните сами. Откровенное противопоставление Мира
Добра Миру Зла. Мир Добра - современное авторам социалисти-
ческое общество и непременно грядущее коммунистическое (Le
commun advenement), и Мир Зла - загнивающий Запад (тоже
сплошная мистика: какая такая сила заставляет у них там
гробить ТАКОЕ количество народа ради непонятных зеленых бу-
мажек?). Особенно четко эта разница прослеживается в двух
по тем временам программных повестях Стругацких: "Стажеры"
и "Хищные вещи века". А вообще к делу формирования в чита-
тельском сознании образа светлого будущего (Мира Добра) при-
ложили свою авторучку многие, если не все: Ефремов, Гуревич,
Снегов, Балабуха, Кир Булычев. Дальше всех пошел Крапивин.
И не зря кое-кто называет сегодня его творчество "пионерско-
готическим", это действительно так. Символика соврелигии и
символика "традиционного" фэнтези настолько переплетены в
его романах, что порой трудно разобраться, что откуда и что
к чему. В общем, поработали на славу.
Безусловно, были потом исключения: творчество зрелых
Стругацких, повести Михайлова, отдельные рассказы Гансовского,
кое-что от творческого тандема Войскунский-Лукодьянов, робкие
попытки выбраться на суд к читателям представителей "четвер-
той волны". Но, как уже отмечалось, исключения общей игры не
делают.
Кстати, вы, наверное, уже обратили внимание, что и в
шестидесятые мы шли вровень, бок о бок с Западом. У них как
раз тоже был бум. Но бум вокруг Толкиена и его подоспевших
эпигонов. Воскресли труды классиков жанра (Лавкрафт, Говард),
шагнули на первый план и заставили говорить о себе Муркок и
Нортон, Урсула Ле Гуин и Спрэг де Камп. Даже творчество стой-
кого "научного популиста" Азимова стало приобретать откровен-
но фэнтезийный оттенок: имеется ввиду сериал "Основание". Мы
не отставали, но и не опережали, а потом случилось нечто, за-
стопорившее наш уверенный бег.

6.Последний шанс
Застой - он и в Африке застой. Соврелигия вдруг утратила
признаки иррациональности. Здесь сыграла наконец установка на
ее атеистическое происхождение. Поколение "неверящих ни в Бога,
ни в черта" принялось перерабатывать ее в набор сухих рациональ-