"Антон Первушин. Миротворцы ("Приключения Ефима Князева")" - читать интересную книгу автора

Кирилл усмехнулся про себя, увидев на коленях у сидящего друга книжку в
пестрой об-ложке - очередной детектив, дешевая беллетристика, к которой
Ефим, несмотря на свой бле-стящий ум, испытывал до сих пор ничем не
объяснимую тягу. Библиотека детективов на трех языках: русском, английском и
немецком - заполняла собой большее пространство квартиры Князева; книги
стояли в три ряда на стеллажах, лежали, сваленные стопками, в самых
неожи-данных местах, занимали антресоли и лоджию, грозя обвалом местного
значения - однако Ефим продолжал покупать и покупать их, и не было для него
лучшего подарка на день рожде-ния или Новый год, чем томик нового, еще
пахнущего типографской краской детективного ро-мана. Друзья посмеивались над
странной причудой, но использовали ее на сто процентов: во-первых, никогда
не возникало вопроса, чем порадовать друга Князева при встрече или по
слу-чаю, во-вторых, всегда было известно, к кому пойти набрать "убойной"
литературы для чтения перед сном или в общественном транспорте. Князев
книжками (прочитанными) делился легко и никакого учета не вел, то есть можно
было и потерять при случае без всяких последствий.
Артемьев же, который детективы не читал в принципе, отдавая
предпочтение историче-скому роману, как-то задался целью выяснить, чего
собственно ищет (и находит) Ефим в этих "скудоумных" книжонках с обнаженными
и мертвыми красавицами на обложках. Ведь даже школьник знает, что авторы
детективных романов, а следовательно, и их усатые (бородатые, бритые, в
кепке или с сигарой, с трубкой или с "магнумом") герои до предела
предсказуемы. Это обстоятельство, безусловно, способствует неизменной
популярности и героев, и авторов: читатель любит, когда его не обманывают,
когда он получает то, чего ждет. Но Ефим-то не яв-лялся простым читателем;
он сам был способен распутать сколь угодно сложную головоломку, чем часто и
занимался в свободное от основной работы время; он должен был бы прекрасно
понимать, что за очень редким исключением все детективы пишутся людьми, не
имеющими даже элементарного представления о реальных проблемах сыска в
прошлом и оперативной работы в настоящем!
Чтобы вызвать Князева на диалог, Артемьев прибег к определенной
житейской хитрости: застав Ефима за прочтением очередного томика Агаты
Кристи (кажется, это были "Двенадцать подвигов"), он поинтересовался, не
кажется ли Князеву, что все преступления, описываемые Агатой Кристи,
раскрываются довольно легко, если помнить основной принцип: тот, у кого
са-мое прочное алиби, тот и является убийцей. Ефим пожал на это плечами и
ответил, что если следовать предлагаемой посылке, то убийцей во всех случаях
является Эркюль Пуаро, по-скольку у него у одного алиби всегда самое
прочное. Артемьев отвесил челюсть, сраженный столь свежей идеей, а Ефим,
улыбаясь, сказал: главное в детективах Кристи не то, кто являет-ся убийцей,
а то, как Пуаро "строит алгоритм расследования". Именно этот алгоритм, по
сло-вам Князева, представляет интерес и главную ценность.
"Здесь происходит столкновение двух интеллектуальных и законченных в
своем роде систем, - говорил Князев. - Обе они решают антагонистическую
задачу поиска в нормальной форме. Только "точка зрения" одной из систем
имеет знак плюс, а "точка зрения" другой - знак минус. Причем, в каждом
отдельном случае системы используют уникальные алгоритмы при решении этой
задачи, что представляет несомненный интерес. Результат же имеет значе-ние
только в том случае, если нам необходимо установить степень вероятности
нахождения решения. Однако в идеале должны рассматриваться стратегии,