"Богдан Петецкий. Зоны нейтрализации" - читать интересную книгу авторачто они уже никогда не доставят хлопот. В лучшем случае, историкам. Шесть
лет - это больше, чем может показаться. Даже если речь идет о тех, кто исчез в нескольких световых годах от дома. Контактов с технологическими существами в галактике начали искать, если не ошибаюсь, еще в девятнадцатом веке. В двадцатом начали высылать в космос специально обработанные математические сигналы. При помощи примитивных передатчиков. Впрочем, ничего другого и не оставалось. Если ты зондируешь океан, то рано или поздно наткнешься на рыбу. Теория вероятности. Сто лет назад радиотелескопы на Луне уловили первые сигналы, насчет которых никто не имел сомнения. Все компьютеры подтвердили, что они не могут быть порождены природными источниками. Но это не было ответом. Это даже не было сигналами в обычном понимании этого слова. Никакой символики, рядов знаков, никакой математики. Астрофизики двадцатого века восприняли это как новый вид звездного излучения. Но им наиболее чуткие современные анализаторы даже теперь, после нескольких десятилетий исследований, выбрасывали на таблицу результатов один нуль за другим. Что сделал человек? То же, что и всегда в своей истории. Поначалу он заявил, что туда требуется слетать. Потом посмеяться, кое в чем искренне, хотя и не очень-то вежливо, и заявил, что с момента сотворения мира никто не выдумал ничего столь же глупого. Затем пришел к выводу, что предложение это интересное, и даже захватывающее, жаль только, что абсолютно нереальное. После чего, конечно же, полетел. Двадцать четвертого апреля две тысячи сто двадцать девятого года с базы в Архимеде стартовало пять человек. Примерно за десять лет до этого группе Амальсона удалось приспособить для космических путешествий свечи тахионового базой. Наибольшее запаздывание, в последней фазе полета, не должно было превышать нескольких дней. Корабль достиг около световой скорости. Рейс должен был длиться неполные шесть лет. Дольше он и не длился. В тридцать пятом году монитор включил тормозные двигатели над вторым спутником третьей планеты Альфы, где, согласно с программой, должна была быть разбита первая база экспедиции. Это было последнее сообщение, дошедшее до Базы. Несколько дней прождали спокойно. Потом опубликовали заявление. Обязывалось постоянное радиомолчание в диапазонах, на которых можно было ожидать установления связи. Вот, собственно, и все. По всему земному шару были организованы траурные шествия, во время которых и тот, и этот ученый имели возможность напомнить, что с самого начала были против этой экспедиции. Во вторую годовщину потери связи с монитором был объявлен конкурс на памятник. В третью обратились к Хиссу с просьбой председательствовать на торжественном его открытии. Памятник был установлен на вершине Эвереста. Стилизированная каменная ладонь, вкомпонованная в скалы, вытягивающая к звездам пять напряженных пальцев с трагической мольбой о милосердии. Под каждым из пальцев выплавлена в базальте фамилия. Сесть и плакать. Ничего другого, кстати, не оставалось. О последующих экспедициях как-то никто не вспоминал. Мы стоя выслушали все то, что Хисс имел нам сказать насчет монитора и его экипажа. Он говорил негромко, словно бы сам себе, вглядываясь в красный огонек, пульсирующий без перерыва в пластиковом ядрышке Третьей. Порой мне казалось, что он позабыл, где находится и кто ему внемлет. Он не сообщил ничего такого, о чем не знал бы любой ребенок. До определенного момента. |
|
|