"Мартин Петишка. Дерево" - читать интересную книгу автора

Зиме, казалось, не будет конца. Но еще тяжелее стало, когда зима
кончилась и пришла весна.
Приближалась пора цветения, а с ней, как вспоминал профессор Кесслер, и
самый трудный период в жизни дерева. Период, который он про себя именовал
немного старомодно и высокопарно: распускание.
Он совсем потерял терпение. Его обуревало страстное желание. Талый снег
напоил его влагой. Он был сыт, здоров, полон энергии. Его переполняли силы
и решимость что-то совершить. Он почувствовал себя четырнадцатилетним -
подобное безумное юношеское упоение миром, опьянение будущим с той поры он
никогда больше не испытывал.
Ему захотелось сбросить с себя панцирь, захотелось высвободиться. Но
сколько он ни пытался, какие бы способы ни применял, ему это не удавалось.
Потом он попробовал заговорить. Безуспешно.
Молился.
Впоследствии, вспоминая этот эпизод, профессор испытывал волнение,
смешанное с иронией. Он представлял себе дерево, устремившееся в
безбрежную синеву неба, потрясающее ветвями с еще не пробудившимися
цветками и взывающее ко всевышнему.
Но еще чаще он предавался слезам.
Когда растаял снег, дети перестали кататься на санках с обрыва, который
он сумел разглядеть одной из своих веток. Взрослые предпочитали ходить в
город более удобной дорогой, чем та, которую он мог наблюдать. Случалось,
он целыми днями не видел ни одного человека.
Дереву было одиноко.



13

В мае профессору Кесслеру исполнилось тридцать три года.
С грустью перебирал он в памяти эти годы своей жизни.
Ему пришло в голову, что до того, как он превратился в дерево, он в
сущности и не жил: работа заменяла ему жизнь. "Дорожил ли я кем-нибудь?" -
спрашивал он себя. И иронически отвечал: "Разве что опытами. Даже моя
двоюродная бабушка - единственный человек, которого я хоть как-то замечал,
- была для меня всего лишь забавной старушкой, о которой я рассказывал
анекдоты на новогоднем вечере у себя в институте".
В июне бабушка приехала на дачу. Она гуляла по саду, отдыхала в
шезлонге у колодца. Вместе с девочкой, своей крестницей из деревни, играла
в саду в мяч.
"Как-то раз мяч залетел в ветки", - вспоминал впоследствии профессор
Кесслер. Он говорил о страхе и надежде - двух чувствах, которые овладели
им в тот момент. Надежда на то, что бабушка и девочка сумеют распознать
его новую сущность. Страх перед тем, как они после этого станут к нему
относиться. Не убегут ли? Не закричат ли от ужаса?
Но девочка, взобравшись на дерево, лишь сбросила мячик.
Они так ничего и не узнали.
А дерево пришло в еще большее отчаяние, чем если бы обе в страхе
убежали от него.