"Мартин Петишка. Дерево" - читать интересную книгу автора

тополе привить одновременно грушу, яблоню и персик. Тем самым одно дерево
стало бы походить на своего рода фруктовый универсам с широким
ассортиментом...



3

А теперь самое время перейти к сути истории Кесслера, которая так и
осталась для него загадкой. Заранее должен предупредить: не будучи
специалистом ни в одной из тех областей, которыми занимался профессор
Кесслер, я отнюдь не претендую на то, что все могу объяснить.
Началось все с того, что, как помнил профессор, он сел под старую
яблоню в бабушкином саду. Был чудесный летний день, горный воздух и в
самом деле пьянил. Профессор держал в руках карандаш: он занимался
расчетами и был ими вполне доволен. Его окружали приборы, вынесенные из
дома, где производилась генеральная уборка (Кесслер поддался уговорам
экономки-чистюли, которая давно вынашивала эту идею). Прямо за спиной
профессора стоял огромный, словно молотилка, аппарат.
Уже потом Кесслер высказал предположение, что вся эта удивительная
история могла приключиться под влиянием жары. Как он подозревает,
солнечное тепло вызвало неожиданные реакции в приборах. Ну и какую-то роль
сыграло, по всей вероятности, само их размещение, то напряжение, которое
возникло между ними.
Короче говоря, склонившись над расчетами, профессор Кесслер вдруг
почувствовал, как все его тело сильно напряглось. Затем появилась легкость
и, наконец, ощущение, которое можно передать только стихами. Однако
Кесслер чужд поэзии, зато он много раз пытался сочинять научные трактаты
на тему своего необычного эксперимента. Но его попытки не увенчались
успехом. Поэтому я постараюсь как дилетант рассказать об удивительнейшем
состоянии, которое испытал ученый. Конечно, профессор Кесслер вряд ли
останется мною доволен. Читая мой рассказ, он, думается, промолвит:
"Сочинительство все это".
Тем не менее я попытаюсь поведать вам о том, о чем научные труды
поведать не в состоянии.



4

Обдумывая название своего будущего научного трактата, профессор Кесслер
никак не мог отделаться от одного, которое так и вертелось у него на
языке. Я воспользуюсь им в своем рассказе, ибо лучше других оно отражает
переживания ученого. Кесслер намеревался назвать свой труд "Как я был
деревом".
Едва прекратилось напряжение в теле и он оправился от обморочного
состояния, профессор почувствовал себя как-то по-особенному. Он никак не
мог уразуметь, что же с ним произошло. Некоторое время спустя он принялся
размышлять - по обыкновению весьма трезво и логично. Так, как привык это
делать на протяжении многих лет. Однако результаты этих раздумий скорее