"Мартин Петишка. Дерево" - читать интересную книгу автора

деревья лейку за лейкой.
Когда однажды, перетрудив ногу, она не пришла, для него это была
страшная пытка. Профессор вынужден был сбросить с себя несколько
пальцев-листьев, в теле ощущалось неприятное онемение. Оно наступало
всегда, когда ему хотелось пить. Он с нетерпением высматривал свою
спасительницу, а его благодарность за каждую каплю воды была поистине
безгранична.
Немало забот доставляли ему насекомые. Но этой проблемы в своем
рассказе профессор коснулся лишь мимоходом, из чего я сделал вывод, что
насекомые, отравлявшие его существование, были одним из самых мучительных
его воспоминаний.



8

Из рассказа профессора следовало, что удивительное превращение в дерево
не было ему в тягость, не казалось ночным кошмаром. Он привык точно
выполнять свои обязанности. А здесь круг его обязанностей был строго
определен: снабжать водой и питательными веществами листья, трепещущие под
облаками. Это было не так просто даже для маленьких деревьев, а профессор
был большой яблоней.
На нем были сотни яблок, и он обо всех заботился. Особенно ему
запомнилось маленькое яблочко на верхней ветке справа, за которое он очень
опасался. Оно было красивое, яркое, но ветер надломил его стебелек, и
поэтому Кесслеру пришлось приложить немало усилий, чтобы сохранить его. И
теперь, много лет спустя, он вспоминал об этом яблоке с нежностью.
Особенно хорошо профессор чувствовал себя по ночам. Работа
прекращалась, по крайней мере основная, он дремал, поглядывал на звезды и
радовался жизни. Радовался плодам - ведь их так много, все они такие
крепкие. Он радовался воде, теплу, жизненной гармонии. Летними ночами он
ощущал ее с особой силой.
К концу августа ему вдруг пришло в голову, что он уже не воспринимает
свое состояние как временное, как диковинный эксперимент. Он начал
вживаться в свое новое обличье, привыкать к тому, что он - дерево. И это
немного страшило.
Впрочем, у него не оставалось времени для подобных мыслей; он был
загружен работой. Он беспокоился обо всех яблоках, и эта его забота
представлялась мне и смешной, и удивительной, и трогательной одновременно.
Мне почему-то его беспокойство напоминало обезьянью любовь.
Общения с людьми профессор не искал, он и теперь в нем не нуждался. Он
делил людей на две категории: тех, кого он любил, и тех, к кому не
испытывал симпатии. К первым он относил экономку: она поливала его водой.
Он даже удивлялся, почему прежде ее недолюбливал.
К тем, кого он не любил, принадлежали люди, доставлявшие ему
беспокойство. Ему не нравились шумные деревенские жители, мешали девушки и
парни, приходившие в сад на свидания. Он был настолько поглощен своими
яблоками, что сердился, когда его отвлекали.
Сбор урожая профессор Кесслер воспринял как праздник. Придирчиво
наблюдая за тем, как экономка и ее родственники срывали плоды, он