"Мартин Петишка. Дерево" - читать интересную книгу автора

досадовал, что не может дать им совет, какие из них нужно рвать в первую
очередь. Он сердился на людей, которые порой не могли удержать яблоко в
руках. "Я целыми месяцами тут тружусь, а вы разбрасываете их!" - готов был
он закричать. А когда племянница экономки лестницей сломала ветку, он
подумал: "Экая бестолковая девица!".
Но в целом сбор урожая пришелся профессору по душе, он напомнил ему
самые приятные дни в лаборатории, когда длительный эксперимент, отнявший
столько сил, близился к концу.
Но вот урожай собран, и профессор загрустил. Ему стало тоскливо. Он
вспомнил чудесные, крепкие яблоки, особенно то, маленькое, что висело на
самом верху и у которого была сломана ножка. Он думал об этом золотистом
ярком яблоке с болью. Что-то с ним стало?
Его руки-ветки теперь были не только свободны от груза, но и пусты. Он
чувствовал себя опустошенным, ненужным.
- Зачем все это? - мысленно вопрошал он, потрясая на ветру голыми
ветвями. Впервые после долгих трудовых дней, забот и непрерывного
напряжения профессор почувствовал всю нелепость и странность своего
положения.
...Вот тогда-то, в ту беззвездную ночь, стоя в одиночестве, в темноте
на холодном осеннем дожде, профессору Кесслеру больше всего на свете
захотелось вновь стать человеком.
Но самое худшее было впереди.



9

Минуты восхищения своим новым состоянием, упоения работой, целью
которой было вырастить вкусные, здоровые яблоки и сберечь их до сбора
урожая, сменились меланхолией. Делать было нечего, трудно было строить
какие-то планы.
Особенно плохо ему пришлось, когда начали опадать листья. В институте в
это время шли занятия, и профессор с грустью предавался воспоминаниям,
тоскливо наблюдая, как золотисто-медные листья, кружась, ложатся на землю.
Он вспоминал студентов, которым должен был читать лекции. Думал о том,
какое впечатление произвело бы на них, узнай они, что стало с их
профессором, где он теперь живет.
Живет? Он твердо знал, что живет, ибо сохранил все признаки жизни. В
эти долгие промозглые дни и беспокойные ночи он столько всего передумал о
жизни, как никогда прежде. Он никак не мог избавиться от странного, я бы
сказал, парадоксального, ощущения, что, только перестав быть человеком, он
стал им.



10

Однажды после полудня Кесслер заметил приближающуюся к нему экономку, в
руках у которой были лестница и пила. Он хотел закричать, но вместо этого
немо продолжал стоять, бессильно шевеля голыми ветвями.