"Владислав Петров. Время под колоколом" - читать интересную книгу автора

Если его вина будет доказана, он понесет наказание. Пока же прошу вас
никого в это дело не посвящать, не стоит раньше времени поднимать шум. Хотя
ваш рассказ не имеет никакого отношения к Себастьяну, с которого,
собственно, и начался наш разговор,- тут дон Кристобаль улыбнулся,- я
должен заметить, что вы хорошо понимаете долг истинного христианина. Когда
представится случай, я обязательно доложу об этом его преподобию.
- Вы вхожи к великому инквизитору?! Я вам так благодарен, лиценциат!
- Мы Оба исполняем свой долг. Выпьем за дружбу!
- Ваше здоровье, лиценциат!
- Ваше здоровье, дорогой Камачо!

Карлос II, король (продолжение)

Давило в висках, в голове словно играла какая-то далекая музыка.
Карлос сидел в кресле, обитом сафьяном, и зябко потирал руки: как всегда,
поздней осенью Алькасар насквозь пропитывался сыростью. Повсюду в
королевских покоях пылали жаровни: даже благовонные свечи не могли перебить
запах гари.
Продиктовав несколько писем,- за этим занятием он мнил себя настоящим
монархом,- Карлос решил размяться. Он любил бродить в темноте по замку,
наводя страх на дворцовую челядь. И горе тому, кто давал повод обрушиться
королевскому гневу.
Но в этот вечер Карлосу не повезло. Он долго ходил полутемными
коридорами, но, кроме стражи, здоровенных гвардейцев, таращивших глаза от
изумления, навстречу ему никто не попался. Пажу, несшему факел, король
против обычая приказал идти позади себя - боялся, что свет вспугнет жертву.
Поэтому каждый раз, делая поворот, он попадал на мгновение в кромешную
тьму. Противная музыка в голове продолжала звучать, но теперь к ней
примешивалась другая мелодия, приходящая откуда-то извне. Король
остановился и прислушалcя: играли на лютне. Он спустился по ступенькам,
толкнул дверь под лестницей и замер на пороге небольшой комнатки.

Камачо, борец за веру

Выйдя от дона Кристобаля, Камачо не пошел ночевать в казарму
альгвасилов, а направился к сестре на улицу Санто-Доминго. Там он выяснил,
что купец, услав кудато слугу, сидит в трактире, и не преминул этим
воспользоваться. Дав указание сестре следить, чтобы Гойкоэчеа не застал его
врасплох, альгвасил отворил окно на втором этаже и выбрался на каменный
бортик, опоясывающий дом. Накрапывал дождь. Едва не поскользнувшись - о,
святая дева Мария! - он добрался до балкона кордовца и, перекинув грузное
тело через перила, заглянул в комнату.
Его чуть не стошнило. На столе в лохани, накрытой стеклянной крышкой,
лежала мертвая собака, точнее то, что от нее осталось: очертания собачьего
трупа с трудом угадывались в жирном студне, в который он расползался прямо
на глазах; по студню волнами проходила мелкая дрожь. На лавке валялась
необычная маска, совсем непохожая на те, что горожане мастерят для народных
гуляний. Круглые глаза маски зловеще блестели, а оттуда, где полагалось
быть носу и рту, свисала гофрированная трубка; видно, маска предназначалась
для какихто особых колдовских обрядов. Над лавкой, на полке, стояли два