"Людмила Петрановская. 9 мая или Война как травма " - читать интересную книгу автора

болезненный опыт надо пережить, осознать, упаковать, чтобы можно было
выстроить новый образ мира и жить дальше. Это большая душевная работа, порой
занимающая годы. Чем больше "масштаб поражения", и тем дольше длится
реабилитация.
Переживание ПТС имеет свои стадии, и вот это будет важно для
дальнейшего разговора. Это: стадия шока, стадия отрицания, стадия осознания,
стадия восстановления.
То есть сначала в ситуации травмы решается задача выживания и
скорейшего выхода из травмирующей ситуации. "Лишние" функции сознания
выключаются, рефлексировать и тонко чувствовать сейчас не время. Человек в
шоке легко подчиняется приказам, его критичность ослаблена. Мы действуем
автоматически, ситуативно, при этом часто совершая усилия, на которые
неспособны в обычной жизни. В этом состоянии можно не есть, не спать, не
чувствовать боли и холода. Потом, оглядываясь назад, невозможно бывает
поверить, что все это выдержал и даже в процессе вроде бы не очень было
трудно.
Чувства бывают "приморожены", все прежде значимое становится "не так
важно". С другой стороны, когда непосредственная опасность отступает, бывают
приступы нарочитой веселости, истеричности, раздражительности. Человек
испытывает тревогу, чувство потери контроля над жизнью. Только что он изо
всех сил выживал, а сейчас уже не понимает, зачем, собственно, и смерть
кажется не таким уж плохим вариантом.
Именно так описывают многие люди в воспоминания свое и других состояние
во время войны. Конечно, все и у всех бывает по-разному, и все четыре года
без перерыва не могут быть сплошной травмой, жизнь продолжалась. Но общие
закономерности таковы. Конечно, сама по себе длительность воздействия - тоже
отягощающий фактор.
В процессе самой трагедии врачевание душевных ран невозможно. Горе -
непозволительная роскошь. Некогда оплакивать мертвых, некогда горевать по
своей загубленной молодости, планам, чувствам, некогда вообще копаться в
себе.
Помню, какое впечатление произвела на меня в подростковом возрасте
книга Ванды Василевской "Радуга". Она была написана прямо тогда, в 42 году.
Мать ходит проведывать труп убитого сына-солдата. Другая мать своего
застреленного мальчика закапывает прямо в сенях дома - там земля
непромерзшая. И ходят по этим сеням, а куда денешься. Еще одна мать теряет
новорожденного, смотрит, как его топят в проруби. Еще одна ненавидит своего
еще нерожденного ребенка, потому что он - плод изнасилования врагом. Дикая,
запредельная травма. И почти никаких чувств. Повествование такое сдержанное,
просто факты. Нашла лопату, вырыла могилу, положила сыночка, закопала. Все
это в одном селе. Все это в тысячи раз превышает масштабы того, от чего в
обычной жизни люди сходят с ума, погружаются в депрессии, пытаются покончить
с собой. И название чудесное - "Радуга". Стадия шока.
(Только, пожалуйста, не надо мне писать в комментариях, что книга
заказная и что Василевская - любимая писательница Сталина. Я все это знаю.
Это ничего не меняет абсолютно. Психологически точной книга от этого не
перестала быть.)
На стадии шока помочь можно только делом. Спасти, защитить, вывести в
безопасное место. Кстати, предание гласит, что именно после просмотра фильма
по книге Василевской, снятого в 44 году, Рузвельт задал вопрос: "Чем мы