"Вардгес Петросян. Письма с полустанков детства " - читать интересную книгу автора

Слоняясь по школьному двору, мы пережевывали зернышки долго, тщательно
и нарочно опоздали на следующий урок - пусть с завтраком будет покончено...
Наши пирожки учительница отдала Асмик, Рубену и Серобу. Только вошли мы
в класс - Сероб скривил лоснящиеся губы, стал рожи строить. Асмик же сидела,
опустив голову, - она была моей соседкой по парте. На перемене мы Серобу,
конечно, всыпали, но желудки наши, понятное дело, сытыми не стали. Пшеница,
которой угостил нас Каро, только разожгла наш аппетит - ей не удалось
обмануть наши бедные пустые желудки.
В тот день мы строили коварные планы - как отомстить товарищ Поладян,
которая таки заставила нас после уроков переписать тридцать семь раз длинное
непонятное предложение: "Когда разверзнутся врата надежды и хлад покинет
земную твердь..." А я написал так: "Когда откроются ворота надежды и хлад
покинет землю..." Я ведь верно написал и потому победоносно взирал на
учительницу, на эту злючку из Полиса. Товарищ Поладян буковка за буковкой
прочла все тридцать семь строк, а потом мягко сказала: "И так можно. Только,
уж если ты на современный язык перевел, следовало написать холод, а не
хлад... А пишешь неаккуратно".
Товарищ Поладян никто никогда не видел улыбающейся, никто не видел ее
за едой. А в первой четверти, когда она нас только-только начинала лишать
завтраков, я, грешным делом, думал, что она сама поедает конфискованные
пирожки. Но вскоре выяснилось, что они - награда отличившимся в тот день,
тем, кто урок как следует выучил. В тот день, стало быть, фортуна избрала
Асмик, Рубена и Сероба.
"Подкинем ей в чернильницу кусочек карбида, - предложил Арам. - Или
галоши к полу прибьем". Она обычно оставляла галоши в классе, в углу, - из
учительской их однажды свистнули. Так ей и надо! "А для чего прибивать?" -
мрачно поинтересовался Каро. "Станет надевать, и как шмякнется!" И ясно
представили себе, если незаметненько, не сдвигая с места галош, прибить их
гвоздями, она - шмяк! - как растянется!.. Но у меня возникло предложение
поинтереснее: притаиться вечером в ее подъезде, а как только она появится,
завыть, замяукать, залаять. У Арама лай здорово выходит - она насмерть
перетрусит. Мое предложение поддержали - в те годы, наверное, по всей земле
светомаскировка была, удобно. Помяукаем, полаем - и наутек. Только надо
узнать, где она живет...
На другой день добавочный пирожок достался Каро. Товарищ Поладян
спросила у Вачагана слово в родительном падеже с окончанием "а", а он, башка
садовая, возьми и ляпни: "справа". Товарищ Поладян рассердилась и говорит:
"Подумай хорошенько". Вачаган и выдал: "права". Товарищ Поладян улыбнулась:
"По ошибке верно получилось. В следующий раз все падежи мне ответишь, а
сегодня... завтрака не получишь".
Была большая перемена. Мы втроем - Арам, Каро и я - сидели на
ступеньках с четырьмя пирожками, но пирожки не ели. "Разделим его на три
части", - предложил Каро. "Сам ешь, - неуверенно возразили мы, - тебе ведь
причитается".
Пирожки были еще горячие. Но Каро вдруг поднялся. "Обождите", -
говорит. Взял один пирожок и пошел в класс. Мы с Арамом удивленно
переглянулись. А Каро чуть погодя возвратился - правда, уже без пирожка.
"Ну, давайте есть, - говорит. - Каждому по штуке". И мы стали есть молча,
как заговорщики, но тут Арам не стерпел: "А тот куда дел?" - "Вагану
отдал", - холодно ответил Каро.