"Людмила Петрушевская. Время ночь (сб. "Дом девушек")" - читать интересную книгу автора

Ну а потом было так тяжело, что она мне сказала ближайшие пять лет там не
появляться, была какая-то реплика, что какое же может быть двухсотлетие
тракторного, в тысяча семьсот каком же году был выпущен (сошел с
конвейера) первый русский трактор?
Что касается зятя Владимира, то в описываемый момент Владимир смотрит
телевизор с красными ушами, на этот раз какой-то важный матч. Типичный
анекдот! Денис плачет, разинул рот, сел на пол. Тимка лезет его выручать к
телевизору и, неумелый, куда-то вслепую тычет пальцем, телевизор гаснет,
зять вскакивает с воплем, но я тут как тут на все готовая, Владимир прется
на кухню за женой и тещей, сам не пресек, слава Богу, спасибо, опомнился,
не тронул брошенного ребенка. Но уже Денис отогнал всполошенного Тиму,
включил что где надо, и уже они сидят, мирно смотрят мультфильм, причем
Тима хохочет с особенным желанием.
Но не все так просто в этом мире, и Владимир настучал женщинам
основательно, требуя крови и угрожая уходом (я так думаю!), и Маша входит
с печалью на лице как человек, сделавший доброе дело и совершенно
напрасно. За ней идет Владимир с физиономией гориллы. Хорошее мужское
лицо, что-то от Чарльза Дарвина, но не в такой момент. Что-то низменное в
нем проявлено, что-то презренное.
Дальше можно не смотреть этот кинофильм, они орут на Дениса, две бабы, а
Тимочка что, он этих криков наслушался... Только начинает кривить рот.
Нервный тик такой. Крича на Дениса, кричат, конечно, на нас. Сирота ты,
сирота, вот такое лирическое отступление. Еще лучше было в одном доме,
куда мы зашли с Тимой к очень далеким знакомым, нет телефона. Пришли,
вошли, они сидят за столом. Тима: "Мама, я хочу тоже есть!" Ох, ох, долго
гуляли, ребенок проголодался, идем домой, Тимочка, я только ведь спросить,
нет ли весточки от Алены (семья ее бывшей сослуживицы, с которой они как
будто перезваниваются). Бывшая сослуживица встает от стола как во сне,
наливает нам по тарелке жирного мясного борща, ах, ох. Мы такого не
ожидали. От Алены нет ничего. - Жива ли? - Не заходила, телефона дома нет,
а на работу она не звонит. Да и на работе человек то туда, то сюда... То
взносы собираю. То что. - Ах что вы, хлеба... Спасибо. Нет, второго мы не
будем, я вижу, вы устали, с работы. Ну разве только Тимофейке. Тима,
будешь мясо? Только ему, только ему (неожиданно я плачу, это моя
слабость). Неожиданно же из-под кровати выметывается сука овчарки и кусает
Тиму за локоть. Тима дико орет с полным мяса ртом. Отец семейства, тоже
чем-то отдаленно напоминающий Чарльза Дарвина, вываливается из-за стола с
криком и угрозами, конечно, делает вид, что в адрес собаки. Все, больше
нам сюда дороги нет, этот дом я держала про большой запас, на совсем уже
крайний случай. Теперь все, теперь в крайнем случае надо искать будет
другие каналы.
Ау, Алена, моя далекая дочь. Я считаю, что самое главное в жизни - это
любовь. Но за что мне все это, я же безумно ее любила! Безумно любила
Андрюшу! Бесконечно.
А сейчас все, жизнь моя кончена, хотя мне мой возраст никто не дает, один
даже ошибся со спины: девушка, ой, говорит, простите, женщина, как нам
найти тут такой-то заулок? Сам грязный, потный, денег, видимо, много, и
смотрит ласково, а то, говорит, гостиницы все заняты. Мы вас знаем! Мы вас
знаем! Да! Бесплатно хочет переночевать за полкило гранатов. И еще
какие-то там мелкие услуги, а чайник ставь, простыни расходуй, крючок на