"Людмила Стефановна Петрушевская. История живописца (Сказка) " - читать интересную книгу автора

огрызков на полу; он просто стоял, закрыв глаза, и грелся душой, такая у
него была ежедневная программа.
Затем он находил в своем тайнике, под крыльцом соседнего дома,
необходимые вещи, куски известки, кирпича и черного каменного угля, и шел,
спотыкаясь, искать свободный метр асфальта. Такое пространство обычно
имелось где-нибудь в дальней аллее парка, где не было сторожей и
садовников, и художник до темноты ползал на коленях, рисуя цветы, птиц,
кошек и собак. Он устраивал дело так, чтобы все эти создания, как живые,
красовались бы на куске асфальта: вот присел воробей, недалеко от него
кошечка, которая не обращает никакого внимания на воробья, тут же из
асфальта робко вырос кирпично-красный мак (а кошка была, разумеется,
белая, а воробушек серый, а тени от них черные, как уголь!).
В тот день, когда рухнули его мечты отсудить свою квартиру, художник
нарисовал на асфальте свору из пяти собак, одна из которых стояла с
зажмуренными глазами, рядом он изобразил клетку с белым котом, затем рояль
(вид сверху) - а строгую девушку он нарисовал прямо у себя под ногами, так
как боялся, что ее тут же затопчут ногами прохожие.
Что интересно - иногда художнику некоторые сердобольные люди совали
деньги, на это он и жил. Вот и сегодня вокруг его картины собрались
зрители: дети с мороженым, их бабушки с запасами на случай жары, дождя,
холода и голода, затем пенсионеры в светлом с газетками по причине грязных
скамеек плюс какие-то небритые дяди со следами страданий на лице и
совершенно пустыми руками. Такие люди никогда ничего не подавали
панельному живописцу, для этого существовали женщины средних лет,
способные расплакаться при виде одинокого худого заброшенного мужчины.
Надо сказать, что публика не всегда одобряла произведения на
асфальте. Многих не устраивало, что художник рисует мир только тремя
красками. Им также не нравилось, как он рисует - фотограф бы сделал это
лучше, говорили зрители вслух. А так и мы можем.
Что касается детей, то они, как наиболее впечатлительные создания,
тут же кидались тоже рисовать, причем они хотели калякать и малякать не на
свободном месте, которого было полно кругом, а именно на этой картине, а
некоторые совсем маленькие дети засыпали данное произведение песочком и
землей, потом еще трудолюбиво приносили в ведерках воду из ближней лужи и
поливали образовавшийся огород, а другие с удовольствием шаркали
сандаликами в этом болоте. Художник не возражал, он понимал, что они тоже
создают свою картину из грязи, полотно, натоптанное ногами, насыпанное
руками. Возражали бабушки, которые прибегали со скамеек, уводили внуков и
кричали насчет промокших ног, простуды и попачканных колготок.
Дети исчезали, а рисовальщик оставался со своей грязью на асфальте и
думал, что такая картина из земли, воды и маленьких следов тоже достойна
оказаться в каком-нибудь музее, неизвестно только в каком: в музее почв
или в музее современного авангарда.
Так было и сегодня. Дети нарисовали собакам очки и рога, цветок мака
щедро полили, так что он растаял, на рояле принялись играть ногами и
быстро его затоптали, на изображение девушки тоже покусились, а денег не
дал никто.
Однако в тот же момент судьба улыбнулась художнику: к нему подошел
мужчина в кожаной куртке и с очень грязными руками - особенно выделялись
его белые ногти. Этот мужчина жевал жвачку и плюнулся ею довольно-таки