"Людмила Петрушевская. В детстве" - читать интересную книгу автора

бы гуманитарный уклон и где теперь учился друг с детского садика.
Мальчик все перемены проводил с классом этого друга - а они были на год
старше, серьезные восьмиклассники. Мальчик строил горячие планы перескочить
год, сдать экзамены и учиться вместе с ними. Он их обожал!
Но этот друг стал как-то холодновато к нему относиться, стеснялся
посещений младше-классника. И даже один раз высмеял его при всех. И в
коридоре стукнул. Вообще стал гнать. Че опять пришел. Вали отсюда, ты.
Тем более что собственный класс мальчика, седьмой, был еще безо всякого
гуманитарного уклона, так, сборная окрестных дворов, ребята неграмотные и не
понимающие алгебры. Спорт, драки, вино. Плевки, тумаки, мат. Тугие
соображения насчет химии и физики.
Мальчика живо начали бить, унижать, смеялись над ним. Новенький всегда
проходит этот путь. Он должен за себя постоять. Это дорога настоящего
мужчины.
Мальчик не умел и не хотел драться. Они сразу это поняли.
Они отнимали у него все деньги. В туалет на перемене нечего было и
соваться.
Мальчик ничего не говорил никому, маме и тем более отцу.
Утром он выходил из дому, потом исчезал на целый день, возвращался
вечером из музыкальной школы. Ужинал. Садился за уроки. Ложился спать. В
одиннадцать начинал страшно кричать во сне.
И вот что: перед сном он несколько раз предупреждал маму: "Мне очень
трудно ходить". - "Болят ноги?" - "Нет". Ему, видите ли, трудно ходить,
сказала мама отцу. Что это значит? Ну трудно и все, говорит. Глупости.
Затем поступил звонок из музыкальной школы - ребенок пропустил уже
неделю, что, заболел? Звонила педагог по фортепьяно, заботливая и милая
женщина.
И из той, продвинутой и почти гуманитарной школки тоже позвонили:
заболел? Не посещает.
Мальчик ответил: - Я же тебе говорил, что мне трудно ходить. Я не могу
ходить. - Ноги болят? - Нет. Не могу ходить. Мама немного была раздражена
такой новостью. - Что это значит, не могу ходить? Ты же ходишь по квартире?
Ты просто не хочешь ходить в школу? - Нет. Просто не могу ходить.
Был поздний вечер, мальчик лежал в кровати, вымытый, в пижамке. Его
небольшие глаза блестели. Зрачки были огромные.
Маме какой-то холод заполз под кожу, предчувствие чего-то ужасного.
Сознание грядущих перемен, тяжелых, нелогичных, беспричинных изменений.
Но здравый смысл - он всегда бдит и не верит неоспоримому и
неожиданному, только что свалившемуся на голову несчастью. - Ты что, не
хочешь больше ходить в эту школу? Там же твой Костик! Ты же рвался туда! Я
письмо писала, унижалась! Просила! - Мне трудно ходить, - прошелестел
ответ. - Погоди. Не притворяйся. Еще была какая-то надежда, что это простая
лень. Усталость, которую можно перебороть. - Все люди устают!
Огромные черные зрачки блестели во тьме. Рот у ребенка был сухой, и из
него просочились слова: - Я больше не могу ходить. - Глупости! Что значит
"не могу"? Ноги не болят, так что же? Опять шелест: - Не знаю. Ты понимаешь,
я не могу.
Он не плакал.
Два черных пятнышка блестели, как блестят глаза животного, оленя,
допустим. Оленя, который страшно боится, но не может скакнуть в сторону и