"Горан Петрович. Книга с местом для свиданий" - читать интересную книгу автора

Вчера исполнился год с момента появления Елены. Ровно год с тех пор,
как она поселилась в этом доме, совершенно ничем не отличавшемся от других
домов на улице Пальмотича. Стоящие поперек тротуара автомобили. Два ряда
платанов с огромными болезненными отеками на стволах у самых корней. Пять.
Семь. Девять. Рядок заспанных городских голубей, сидящих на безопасной
высоте под самой крышей. Любопытные воробьи на треугольных каменных сводах
над окнами и на железных карнизах. Пара заблудившихся дрожащих дроздов в
раскрытой пасти одной из восьми преданных львиных голов, украшающих фасад
работы известного скульптора Франи Валдмана. Балконы, похожие на забытые в
воздухе опустевшие до весны исполинские гнезда. Белградские архитекторы
начала века, Несторович, Андра Стеванович, Димитрие Лека, Александар
Бугарски, Савич, Бекер, Антонович, Константин Йованович, Драгиша Брашован, -
все они словно состязались в том, кто из них множеством выступов на фасадах
своих зданий полнее удовлетворит потребности птиц.
Вестибюль, выложенный мрамором и звонкими отзвуками каблуков с
металлическими подковками, там и сям пестревший прожилками трещин и пятнами
тишины от более современной обуви на резиновой подошве. Изысканное кружево
лепнины, обезображенной небрежно закамуфлированными шрамами, оставшимися
после замены или дополнительного монтажа проводов и труб. Почтовые ящики с
покрытыми патиной латунными табличками, на которых значатся полустершиеся от
ежедневных взглядов фамилии их хозяев, мечтающих о письмах. Шахта лифта,
огражденная решеткой из кованого железа. И зеркало в кабине, такой тесной,
что Елена, хотелось ей того или нет, снова и снова встречалась в нем со
своей тоской, настолько тяжелой, непомерно тяжелой, что, казалось, скрипучий
стальной трос может лопнуть под ее весом. Позже госпожа Димитриевич
посвятила свою компаньонку в тайны измерения грусти, благодаря чему девушка,
по крайней мере, перестала таять на глазах от собственных ощущений.
- Я прекрасно знаю по собственному опыту, - повторяла старая дама. -
Пройдет не сразу. Сама увидишь, научишься, человек ко всему привыкает. Меня
этому обучила одна русская эмигрантка, преподавательница оперного пения
Паладия Ростовцева. Она говорила: "Nu, milaya moya, chto s toboy! Raz -
sledi za osankoy! Dva - golovku povyshe! Tri - ulybka, smeh, net luchshey
muzyki!"
Но, правда, все это было гораздо позже. В тот день, когда она стояла
перед дверью госпожи Наталии Димитриевич, ничем не отличавшейся от остальных
входных дверей квартир пятого этажа в доме на улице Пальмотича, у Елены было
немного денег в кармане, скромный ранец, отягощенная печалью тень и вчетверо
сложенная газета "Политика". С тех пор как она окончила университет, защитив
диплом исключительно ради своих родителей, с тех пор как она добилась от
отца и матери разрешения и сдала документы для оформления эмиграции в одну
из дальних стран, как можно дальше от своей тоски, с тех пор как она
заполнила анкеты, написала заявление и стала ждать положительного ответа из
посольства, она существовала за счет того, что бралась за любую работу, все
свободное время отдавая изучению английского языка, потому что он был
единственным знанием, которое она намеревалась взять с собой отсюда. В тот
день она связывала надежды с объявлением из газеты "Политика", напечатанным
в рубрике "Разное" и обведенным круговым движением шариковой ручки. "Пожилой
даме нужна внимательная компаньонка. Проживание и питание обеспечиваются.
Прийти для знакомства лично..." - это было все, что девушка успела прочитать
через чье-то твидовое плечо среди раскрытых зонтиков и рукавов из