"Илья Петров. Мой корчет-а-пистон в Болшеве (Сб. "Необычные воспитанники")" - читать интересную книгу автора

навострилась.
Да это ж про тебя, Илюша. "Музыкант хороший, дирижер, консерваторию в
Москве кончил, воевал" и фамилию твою назвали.
- Из семьи хорошей? - повторил я вслед за женой. - С малых лет
воспитанный? Угадали.
- И я ж подумала, - засмеялась Анна Егоровна вслед за мною. Она-то
хорошо знала мою биографию, какая у меня была хорошая семья и как меня в
детстве воспитывали.
В оркестровый класс на занятия Андрей Громиков стал ходить аккуратно,
играл на гобое, инструмент содержал в порядке: смазывал маслом клапаны,
насухо вытирал байкой. Со мною был услужлив, словно и хотел подчеркнуть
свою благодарность и стеснялся открыто высказать свое чувство. Я просил
тогда Степана Григорьевича ничего не говорить сыну о моем участии в его
"деле", но боюсь, что старик не сдержал слова. Я обращался с Андреем
по-старому: хвалил за успехн; если он вдруг не выполнял домашних заданий,
пропускал занятия, - не давал поблажки, сурово отчитывав. Еще раз ходил на
квартиру к Громиковым, Сеседовал, советовались, чем и как лучше
воздействовать на их сына, крепче держать в "шорах".
- Много с вами нянчатся, - как-то на занятиях сказал я своим ученикам.
- В мое время учили строже. Мой первый учитель, коли мы фальшивили, не ту
ноту брали, вертелись на уроке - по рукам бил. Палочкой.., которой такты
отсчитывал. А был интеллигент, профессор.
Прошло полторы недели. После очередного занятия, собирая ноты, журналы,
я заметил, что Андрей задержался в классе. Последние дни он все вертелся
возле меня, я чувствовал, что его что-то мучает.
Я запер в шкафчик журналы, ноты и словно только тут заметил парня.
- И ты здесь? Я на обед.
Мы вышли вместе, и, когда подымались из полуподвала по лестнице, он,
покраснев до волос на веснушчатом лбу, спросил меня напрямик:
- Это вы, Илья Григорьевич, выручили меня из милиции?
- Тебе в отделении сказали?
- Да. Потом и дома подтвердила мать.
- Я тебя не выручал. Показал лейтенанту журнал... ну и все, - Я давно
хотел вас поблагодарить.
- За что? Благодари себя, что не совершил npoj ступок, который бы тебе
дорого обошелся. Родителей благодари... воспитали. Ну, а уж если на
чистоту - правильно, что тебя милиция тряхнула. Пусть эта острастка
послужит тебе предупреждением на всю жизнь.
Андрей покраснел еще больше, самолюбиво сжал тонкие губы. Я знал эту
его черту: сразу встает на дыбки, как норовистый конек. Но сейчас Андрей
считал себя обязанным мне и не закусил удила, не стал возражать,
хорохориться.
- Ты сейчас свободен? - сказал я. - На завод еще не скоро? Давай уж
поговорим, коли начали.
Работал Андрей слесарем, как и отец, отчего всегда и деньжонки
водились. Семья вообще была обеспеченная. Он молча пошел рядом.
- Так вот, если говорить начистоту, тебе, Андрей, надо задуматься над
своим поведением, пересмотреть кое-что. Знаешь, о чем я?
Он молча кивнул.
- Мне вот уже за шестьдесят перевалило, - продолжал я. - Многое повидал