"Юрий Петухов. Меч Вседержителя ("Звездная месть" #5)" - читать интересную книгу автора

Знакомое лицо мелькнуло перед глазами Цая. Он вздрогнул. Нет, только
не это. Показалось! Но лицо, будто выбранное из сотен других, наплыло,
увеличиваясь, заслоняя все. Нет! Оно не было знакомым, просто Цай дважды
видел его по визору, это один из друзей Ивана. Да, его звали Глеб, он
командовал каким-то особым подразделением охраны. А теперь он там?!
Вытянутое, узкое лицо, плотно сжатые губы, с опущенными уголками, глаза
зажмурены, боль, страдание, но он держится, он не кричит, не молит о
пощаде, какой ужас! Нет, лучше наложить на себя руки, чем вот этакое!
Значит, они все там - и Дил Бронкс, и Кеша Мочила, и Гуг-Игунфельд Хлодрик
Буйный, и Хук Образина, и Таека, и Светлана, и огромный Арман-Жофруа дер
Крузербильд-Дзухмантовский... все?! Нет! Лучше умереть. Им надо было
погибнуть в бою! Хорошо сказать, погибнуть! Сам-то он не погиб, не удалось.
Бедный Глеб! Эти кровососы не оставили на его теле ни одного живого места.
И сколько так можно держаться, сколько так можно страдать?! Вечно. До
скончания веков, пока душа твоя еще принадлежит тебе и Всевышнему. Но
откажись от нее, отрекись от Создателя своего и отдай душу во власть новым
хозяевам Вселенной - и обретешь свое место в цепи воплощений, во мраке
Пристанища. Безумие. Это какое-то безумие! Бесчетное множество чанов,
бесчетное множество голых сизых голов! Инкубаторы ужаса. О, Боже! Где же
Твоя справедливая длань?

32

Почему Ты допускаешь недопустимое?! Почему не покараешь извергов?!
Ведь все во власти Твоей. Все! Цай ван Дау никогда не был особо
богомольным. Если откровенно, он и не верил толком ни в Бога, ни в черта.
Но сейчас он призывал Господа как самый рьяный верующий, как исступленный,
яростный пророк, пропитанный верой до корней волос. Ему хотелось верить во
Всевышнего и в Его силу, Его мощь... ибо ничто другое уже не могло изменить
этого черного мира, ничто! Только чудо.
И опять на экране поплыл сизый дым, пахнуло багряным адским отсветом.
И какие-то судорожные голенастые твари бичевали огромными страшными плетьми
из колючей проволоки голых и беззащитных, потерявших разум людей.
Лоскутьями летела окровавленная драная кожа, багровыми клочьями вырывалось
мясо, брызги крови заливали спины и голые черепа увернувшихся. Жертвы
истерически вопили, хрипели, визжали, забивались во все щели, вгрызались
зубами и ногтями в глину, в песок. Но спасения им нигде не было... А если
оно и приходило, то оказывалось мучительнее казней и пыток. Цай с помощью
этого колдовского экрана обрел вдруг способность видеть сквозь породу. И
сердце как клешнями сдавило. Искалеченные, избитые голые люди ползли во
всех направлениях, ползли норами и ходами, в коих еле протискивались их
тела, задыхались, до мучительного, невыносимого удушья, захлебывались в
сотрясающем тела кашле, но ползли и ползли вперед, и не было им ходу назад
- в пятки впивались скрюченные пальцы ползущих сзади... а сверху, снизу, с
боков, давили, давили, давили многие метры породы, глинистой, вязкой,
непреодолимой. От одного вида этих мучений волосы вставали дыбом на голове.
Цаю начинало казаться, что и он там, что это его бьют колючими бичами, его
распинают, вешают, заставляют червем ползти в земле. Преисподняя!
Но и на этом череда безумия не кончалась. В подземных озерах
рогатоголовые топили людей, они сбрасывали их с уступов в бездонную