"Элеонора Филби. Шпион, которого я любила " - читать интересную книгу автора

нашим ограниченным запасом русских слов.
Сегодня главная проблема - не отсутствие наличных денег, а отсутствие
продуктов питания и свежих руктов. Например, с началом зимы я видела
огромные очереди за апельсинами, которые стоили очень дорого; лимоны и
грейпфруты вообще были большой редкостью.
Русские издавна привыкли жить просто и скудно. Средняя семья
существует на диете из хлеба, картошки, свеклы, капусты, различных
соленостей, сушеных грибов и селедки. Нашим основным занятием были поиски
хороших продуктов - лососины, колбас, красной и черной икры и
консервированных овощей, чудных болгарских томатов, джемов и фруктов - но,
как только эти вещи появлялись в магазинах, они немедленно раскупались.
...В эту первую зиму была нехватка муки. Соответственно, продажа хлеба
была строго ограничена. Экстравагантная хрущевская затея с целинными
землями провалилась, и 1963 год стал неурожайным. Но Сергей нас не забыл:
время от времени он приходил с одним-двумя пакетами муки. Он также приносил
нам крупу, из которой можно было варить вкусную кашу. Мне казалось очень
странным, что старший офицер разведки должен заниматься такими тривиальными
делами, но в то же время я была ему чрезвычайно благодарна.
После нескольких недель всех этих хозяйственных ребусов мы начали
утомительный, хотя иногда забавный, опрос потенциальных экономок, которых
приводили наши русские друзья. Первые две или три кандидатки сочли нашу
четырехкомнатную квартиру чересчур большой и явно не хотели заниматься
уборкой. Я пыталась объяснять, что я сама тоже люблю работу по дому и что
готовить мы будем вдвоем с Кимом, что мы действительно любили делать. Но я,
вероятно, напугала некоторых из них, сказав, что кроме ежедневной уборки и
покупок им придется, по меньшей мере, раз в неделю натирать полы и выбивать
ковры.
Я обнаружила, что нашим русским друзьям труднее всего было найти
экономку, которая считалась бы доверенным членом партии, не стала бы
слишком много болтать и была бы готова работать у иностранцев, чье знание
русского языка все еще было ограниченным.
Одна из кандидаток сразу потеряла свой шанс, когда спросила, какую
униформу и туфли я собираюсь для нее купить; очевидно, она работала в
посольстве, поскольку до нее никому в голову не приходили подобные запросы,
кроме обычного фартука. Оплата была хорошей, а часы работы, с девяти до
четырех, кроме субботнего вечера и воскресений, вполне удобными.
Наконец, появилась немолодая женщина, которая после обычной беседы
через переводчика сказала, что ей нравимся и мы, и наша квартира. Наша
приязнь была взаимной. Мы дали ей денег, чтобы купить хлеб и молоко, и она
ушла, пообещав вернуться утром. Но на следующее утро она была едва жива,
держась за сердце и очевидно, стараясь объяснить жестами, что по дороге на
работу у нее был инфаркт. Мы были подавлены, но одновременно немного
скептически настроены, поскольку уже знали, как русские одержимы состоянием
своего здоровья и особенно боязнью сердечных заболеваний. У них даже есть
необычайная теория, по которой поездка на море вредит сердцу. Они привыкли
к лекарствам, как наркоман - к своему зелью, и постоянно бегают в аптеку. Я
нигде не видела такого количества аптек. Но в результате Анна, наша новая
экономка, решила, что выживет, и через два дня вернулась на работу.
Ей было около 55 лет, жила она на небольшую пенсию. Мы платили ей
тридцать рублей в месяц, что было хорошей зарплатой. К удовольствию Кима мы