"Михаил Михайлович Филиппов. Осажденный Севастополь " - читать интересную книгу автора

познакомить вас с семьей, где есть целый цветник хороших женских головок.
- Если хорошее семейство, буду очень рад, - с напускной серьезностью
сказал мичман.
- Семейство прекрасное... Правда, некоторые из здешних чиновников и
сановных лиц у них не бывают; но надо отдать справедливость большинству
севастопольцев, они не отворачиваются от людей, случайно попавших в беду.
Здесь нет той подлости, как в столицах, где вчерашние знакомые не замечают
вас, если вы попали в немилость не только у сильных мира сего, но у
какого-нибудь камер-лакея. Здесь люди более искренни, и нет еще этой ужасной
погони за карьерой, этого честолюбия, соединенного с холопством, этих
европейских манер, прикрывающих азиатские вкусы.
Лихачев равнодушно слушал эту тираду и, когда граф кончил, спросил:
- А что, они блондинки или брюнетки?
- Да вы сначала полюбопытствуйте узнать, о каком семействе идет речь. Я
хочу познакомить вас с семьею бывшего коменданта Н-ской крепости генерала
Миндена. Старик живет теперь в Севастополе. У него три дочери, одна лучше
другой. Я случайно познакомился с мужем одной из них, моряком Панковым, а
через него попал и к Минденам.
- Так дочери уже замужние? - с некоторым разочарованием спросил
Лихачев.
- Успокойтесь, останется и на вашу долю. Есть и девицы. Одна -
блондинка, настоящая гетевская Маргарита, у другой - темно-русые волосы,
вишнево-красные губки и чудные голубые глаза. Вторая к тому же хорошая
музыкантша. Одно странно: та, которую я назвал Маргаритой, гораздо менее
сентиментальна, чем вторая.
- Когда вы судите о красоте, я вам верю, граф... Вы столько лет прожили
в европейских столицах, что, вероятно, присмотрелись... Я, положим, был в
плавании, но это не то: иной раз по нескольку месяцев не [29] видишь женщин,
а потом как выйдешь на берег, так даже косоглазая китаянка, или саженного
роста сандвичанка с кожей цвета невычищенного сапожного голенища покажется
красавицей... Совсем вкус теряешь.
- Полагаю, что дочери генерала Миндена несколько исправят ваш вкус, -
сказал граф, слегка зевнув.
- Но я, признаться, не понял, - спросил вдруг Лихачев, - почему у этих,
по вашим словам, милых людей многие не бывают?
- О чем же вы мечтали во время моего рассказа? Объясняю вам подробнее.
Да просто "потому, что старик Минден состоит под судом за какие-то
злоупотребления, допущенные им в крепости. В чем именно его обвиняют, я не
знаю: помнится, что-то мне рассказывали о каких-то сельдях. Возмутительно
то, что эти чиновники, переставшие кланяться старому генералу, сами, по всей
вероятности, ежедневно воруют и берут взятки, чего старик не делал. Но,
повторяю, не все здесь так относятся. В особенности молодежь бывает у них
преисправно.
- Расскажите мне еще что-нибудь о барышнях.
- Что же вам еще сказать? Одна похожа на отца, совсем обрусевшего
немца, другая - на мать, Луизу Карловну, немку не совсем обрусевшую и порою
коверкающую русский язык.
- Вот тебе раз! Вы начали за здравие, а кончили за упокой! Пожалуй, и
барышни говорят только по-немецки, а я на этом языке всего-то и знаю: мейн
либер Августьхен.