"Хью Пентикост (Джадсон Пентикост Филипс). Снайпер" - читать интересную книгу автора

- Только ростом, - ответила Луиза. - Он был так же высок, как вы, но
потяжелее. В молодости у него были темные волосы, но потом, с возрастом, они
стали снежно-белыми, а вот брови не поседели и оставались густыми и черными
до самой его смерти. В семьдесят лет он все еще мог сыграть партию в гольф,
переплыть озеро. Он явно гордился своей мужской силой. Да и на внешность не
жаловался.
- Вроде меня? - с ухмылкой спросил Джерико.
- Вроде вас.
- А это я отрастил, - сказал он, снова трогая бороду, - когда учился
живописи в Париже. Я казался себе настолько молодым, что просто нуждался в
каком-то камуфляже. Потом это стало своего рода торговой маркой.
Она снова заговорила о Старике.
В двадцать лет он с честью окончил Гарвард. Все ожидали, что он станет
писателем или журналистом - со словом он всегда умел обращаться. И он взял
да и написал роман, практически сразу после выпуска. Он был опубликован и
тут же запрещен Палатой надзора и цензуры Бостона или кем-то еще.
- Сейчас бы на него даже внимания не обратили, - сказала Луиза. - Ну
да, были в его романе парочка крепких англосаксонских выражений и описание
любовной сцены, которое даже в подметки не годится тому, что публикуется в
обычных для домохозяек журналах. Правда, мне кажется, что в те годы запрет
на издание отнюдь не автоматически превращал его в бестселлер. Не знаю, то
ли из-за разочарования в работе, то ли было что-то еще, о чем мы не знаем,
но отец стал спиваться. К двадцати двум он стал завсегдатаем всех наиболее
посещаемых нью-йоркских забегаловок. Вырваться из этого болота ему помог
какой-то священник. В итоге отец ударился в религию - он отправился в
Гарвардскую богословскую школу, где тут же был посвящен в сан
пресвитерианского священника. Службу свою он начал в маленькой церквушке на
окраине Массачусетса. Насколько я поняла, освоиться с делом ему помог старый
однокашник. Потом началась Первая мировая, и отец сразу же определился
капелланом в канадскую армию. Вместе с ней он отправился за океан и
оставался там до тех пор, пока Штаты в семнадцатом году не вступили в войну.
Тогда он подключился к американским экспедиционным войскам. Находился в
Лондоне и все четыре года был на передовой. Он был превосходным оратором,
умел вдохновлять людей, за что его искренне любили. Берт Уолкер, которого я
уже упоминала, - он был мажордомом отца - повстречался ему в одном из
санаториев. Он стал ординарцем отца. После войны отец вернулся домой в
Нью-Йорк на кафедру проповедника. Там он познакомился с моей матерью, и они
поженились. Она была из семьи Тотроев - Алисия Тотрой. Это было
состоятельное, известное в обществе семейство. В двадцать первом году отца
снова пригласили в Лондон и предложили возглавить там одну из наиболее
популярных церквей. Он принял предложение. А вскоре родилась я - это
произошло в Швейцарии, куда мама поехала на лето. Как я полагаю, у нее были
какие-то проблемы с беременностью. Когда мне исполнился год, мы переехали в
эту страну - мамино здоровье требовало того. Отец восстановил контакт со
своим старым армейским ординарцем Бергом Уолкером и взял его с собой. Он до
сих пор с нами - как член семьи. А потом, в двадцать восьмом, если так можно
выразиться, крышу сорвало с дома.
Луиза почувствовала, что почти механически перешла к этой части
рассказа. Ей тогда было шесть лет, но за прошедшие годы ее сотни раз
расспрашивали о случившемся. На какое-то время все было вроде бы забыто, но