"Эдит Пиаф. Моя Жизнь " - читать интересную книгу автора

Мне всегда говорили, что самый счастливый день в жизни молодой
девушки - день ее свадьбы.
Молодая девушка, была ли я когда-нибудь ею?
И все-таки день моей свадьбы был действительно одним из лучших дней в
моей жизни. Я чувствовала себя очистившейся, возрожденной.
Я была в светло-голубом платье. Многие этим возмущались. Но я так
мечтала об этом платье. Ведь у меня не было белого платья даже в день моего
первого причастия, вы понимаете почему? Тогда я бродила по дорогам со своим
отцом-акробатом, из деревни в деревню, собирая деньги после его выступлений.
Чтобы как-то загладить это жалкое, грязное прошлое, мне хотелось в день
своей свадьбы надеть светлое платье. Я хотела все начать с нуля. Меня
считали циничной, коварной... а я - романтична и доверчива.
На шею я надела талисман - золотой с рубинами крестик, подаренный мне
Марлен Дитрих, моим свидетелем.
Я нервно сжимала этот крестик в одной руке, а другой крепко вцепилась в
руку Жака. Я лихорадочно молилась: "Боже мой, только бы все это было
настоящим! Только бы я была счастлива! Только бы мне больше никогда не
оставаться одной! Никогда".
Я была счастлива с Жаком. Да, несмотря на все мои злоключения, я тоже
узнала спокойное счастье молодоженов.
И потом Жак был великолепен!
Он никак не притеснял меня, он понимал, что я не могу жить в клетке,
что, если почувствую себя взаперти, вое переломаю и убегу; он не мешал мне
жить и думать.
Наверное, я часто невольно причиняла ему огорчения. Но он был
несокрушим как скала.
Не знаю, как вы, но, если мне кто-нибудь не нравится, если я замечаю у
кого-нибудь поистине немыслимую физиономию, я должна это высказать.
Иногда в шикарном ресторане или в модном баре появлялась какая-нибудь
личность, сразу вызывавшая во мне неприязнь.
Несомненно, мое поведение ставило Жака в очень затруднительное
положение. Его, такого воспитанного. В этих случаях наши диалоги всегда были
на один манер. Я нападала, внезапно "заводясь" по поводу какого-нибудь типа
за соседним столиком: "Ты не находишь, что у него гнусная физиономия?" -
"Да, - соглашался Жак, - но, пожалуйста, будь умницей и не сообщай ему об
этом". - "Нет, я не буду умницей, а пойду и скажу этому типу, что я думаю о
его физиономии". - "Эдит, я прошу тебя", - "Нет, он мне не нравится!" Я
подходила к соседу или кричала из-за своего стола: "У вас жуткая
физиономия!"
Жак с неизменной улыбкой извинялся перед оскорбленной личностью и
улаживал скандал.
Для женщины моего возраста я вела себя как уличная девчонка. Надо,
конечно, признать, что я не всегда была в нормальном состоянии... особенно в
период наркомании.
По вечерам, когда я шумела со своими друзьями в гостиной, Жак никогда
не ворчал, никогда не раздражался, а, укрывшись в закутке квартиры,
передвинув туда пианино, работал, репетировал, играя и напевая под сурдинку.
Такое поведение отнюдь не было проявлением его слабости. Напротив,
после Сердана он был самый сильный, самый надежный человек, какого я знала.
Кроме того, без него я бы умерла.