"Татьяна Пьянкова. Спиридонова досада" - читать интересную книгу автора

Разговор случился перед самой ночью, а во сне Заряна видела, как
гарцевала она, оседлавши сеношный порог, и с хохотом выкрикивала на всю
деревню:
- Черти мово Парфена залюбили! Черти!..
Когда же утром отворила она глаза, а мужа рядом нету, тоща Заряна, не
мешкая, стреканула задворками до Синего разлога, по косогорью поднялась до
выпаса и через выбитую скотом луговину пустилась в тайгу - догонять его.

А по сибирскому раздолью, в березовой золотой рубахе, в бархатном чекмене
[Чекмень, сибирка - кафтан] зеленой хвои, в рябиновых кудрях гулял хмельной
сентябрь. Недолгое бабье лето дышало на него жаром последней любви. Горячие
их головы туманились предчувствием скорой разлуки. Заряне же казалось, что
Земля готовится сотворить небывалый разворот и над таежным краем опять
воссияет малиново-смороденный июль, пчела полетит брать медовую взятку,
разразится на лугах покос и...
О, этот лукавый мужичок Сентябрь! С ним надо держать ухо востро! У него
огонь в голове, стужа в сердце.
Заряна ж доверилась оранжевому теплу - и унырнула со двора в чем была,
вроде бы ей в миткалевом сарафане да линялой голубой косынке предстояло
пробежаться только до поскотины.
Примерную дорогу до Шептуновской елани она себе представляла. Потому и
понадеялась нагнать в тайге Парфена, но сколько она ни подхлестывала
проворные ноги, их резвостью Парфен не догонялся. А солнце, затянутое
осенней дымкою, очень скоро взялось коситься на ее выгоревшую косынку совсем
с другой стороны неба.
К этой поре Заряна и оголодала, и перетрусила, да только вдруг услыхала
она хруст валежника под чьей-то тяжелой ногой. Затем различила впереди спину
человека. А скоро уловила и знакомый напев. Шагающий тайгою негромко выводил
родным для нее голосом:

Велико Байкал-море восточное,
широка Кызыл-степь полуденная,
перевалист Урал-хребет каменный,
а Сибирь-тайге и предела нет

Не станем говорить о том, когда вернулся Парфен из соседней деревни, куда
бегал он по срочному делу, пожалевши утром разбудить молодую жену да
сказаться ей об этом. Не станем и о том говорить, когда хватился Парфен
Заряны.
Станем рассказывать, как Заряна, узнавши голос вздохнула радостно и
сказала себе - слава Богу!
Окликать Парфена она не стала, решила все страхи перетерпеть, а истину
добыть. Хорошую истину. Чтобы воротиться в деревню и при всем народе сказать
осточертевшему Костроме: нету на Шептуновской елани чертей. И пущай он
отвяжется.
С тем решением и замелькала Заряна по тайге следом за голосом...
Вот она, окруженная осинником, таежная прогалина, которая должно быть и
зовется Шептуновской еланыо. Тайгу уже обуяли сумерки, а прогалина видна
оттого, что середка ее светится. И такое свет тот представление дает, ровно
бы под травянистой поляною прячется земляника. Из земляники лаз отворен,