"Татьяна Пьянкова. Спиридонова досада" - читать интересную книгу автора

интерес, как чихнет! Подняло меня над землей да спиной о валежину - хрясь!
Вот на том и память моя заглохла.
- Хребет перешибло? - тихо спросил рыжеватый мужичок, боясь того, что его
слова покажутся глупыми.
- Ты чо, брат, опупел? - вставился Кострома. - Кабы Парфену расхватило
становую жилу, он бы сщас сидел, толковал бы тут с нами?
- Бывает... - собрался рыжий оправдаться, но его опять перебил
целовальник.
- У тебя и то бывает, што кобыла порхает...
- Цыц вы, порхуны! - прицыкнул на обоих почтенный Селиван и повернулся до
Улыбы.
- Ну? А дальше?
- Дальше? - переспросил Парфен и по одному лишь ему различимым приметам
приступил скорее догадываться, нежели вспоминать. - Дальше, кажется... я и
не просыпался на елани, а может и вовсе на нее не выходил... Подозреваю, что
вся эта небыль набродилась мне...
- Ни хрена себе бред - мужик на кол надет, - воскликнул целовальник. -
Вот это побасенка... с поросенка! Как же так, Парфен Нефедыч? Вот ты вошел в
тайгу, вот занемог, вот завалился - лежишь, бредишь. Неделю бредишь, другу,
месяц, два... и все это чуть не у людей под окнами. Но никто на тебя не
натыкается. И вот ты очухался, поднялся, как ни в чем не бывало воротился в
деревню. Теперь сидишь перед нами, всяку галиматью собирать - ищешь из
выводка выродка, кто бы поверил в твою брехню...
Тут надо сказать, что едомяне старались касаться Спиридону Кострому
только тою нуждою, которая доводила их до Ивана Елкина [Иван Елкин - кабак,
питейная.]. И все, и ничем больше. Нет, они его не боялись и уважением не
тяготились - просто не хотелось наживать лишнего греха, поскольку в каждом
человеке видел он только дерьмо и страсть как любил покопаться в нем. И
еще... Хотя морда Костромы была занавешена бородой, а все просвечивало в ней
что-то такое, от чего пьяным мужичкам хотелось завалить целовальника и
пощупать. Пока же Спиридон оставался непроверенным, соглашаться с его
мнением никто не торопился.
Но на этот раз кто-то даже пособил ему:
- Парфен Нефедыч, и в самом деле... чо ты наводишь тень на плетень?
А кто-то и поддержал:
- Ты давай-то, обскажи все толком. Чо там тебе ишо набредилось? Может,
золота шматок?
- А может, нозьма ломоток?
- Ха-ха-ха!
Но тут рыжий мужик сказал громко:
- Погоди ржать! Дай человеку оправдаться. А ты, Парфен, не суди убогих, -
оборотился он до Улыбы. - Им, ровно с покойником, один бог судья.
- Ладно баешь, Яснотка, - одобрил его почтенный Кужельник. - Тут весельем
и не пахнет. Тут соображать надо, что к чему. Ты и сам понимаешь, - сказал
он Парфену, - в твоем случае никакой богатырь живым бы не остался.
- Та-ак, - сделал вывод Кострома. - Кто-то в тайге тобою попользовался.
Признайся, что побывал ты на том свете. А теперь явился выходцем. Расскажи:
кто тебя послал, зачем? Может, сам сатана снарядил тебя смущать нас? Он тебя
и настроил городить тут всяку хреновину...
- Вот вам крест, - поднялся Парфен и осенил себя святым знамением, чего