"Игорь Пидоренко. Рассказ для Инки (Рассказ, фантастика)" - читать интересную книгу автора

задобрим...
Он все говорил, подмигивал мне, похлопывал по колену, потирал
ладошки, расплывался в улыбке, но на мгновение из-под облика этого
добродушного хлопотливого толстячка вдруг выступило что-то такое холодное,
отвратительное и одновременно твердое и угрюмое, что меня внутренне
передернуло. Я поспешно схватил рюмку, уже налитую Васенькой, опрокинул ее
в себя и зажевал маленьким бутербродом с черной икрой. Были на подносе
бутерброды и с красной.
Машкин мягко пожурил:
- Ах, милый, что же вы так, меня не дождавшись, вперед рванулись, по
молодости, наверное, по стремительности, я ведь тоже молодой был,
стремительный, да ведь никогда вперед старших не кидался, ну, да ничего,
вы по второй, а я по первой, так на так и будет.
Ну, что же, пришлось на этот раз с ним чокнуться. Надо сознаться,
никакого удовольствия я от водки не получил. Как и от икры. Нехорошо мне
было, неуютно на этой роскошной террасе, с этой роскошной выпивкой и
роскошной же закуской.
И исходила эта неуютность от плотного хлопотливого человечка напротив
меня. Я чувствовал всей кожей, как, улыбаясь, он все же внимательно
рассматривал меня. Как лягушку на препарационном столе. Он словно
прикидывал, сколько я буду ему стоить. Хватит ли на меня несколько рюмок
водки или придется предложить некую сумму, чтобы обойти мою редакторскую
строгость?
Чтобы прервать это состояние неуютности, я решительно отодвинул
рюмку, которую Машкин опять собирался наполнить и сказал:
- Вот что, Константин Степанович, все это хорошо: выпивка, закуска.
Но я не для этого к вам приехал. Да и времени в обрез, - тут я
демонстративно посмотрел на часы. - Мне ведь еще в одно место успеть
сегодня надо.
- Какое еще место, никаких мест, нам с вами поработать надо, может,
за один день и не управимся, завтра продолжим, а за командировочку не
беспокойтесь, отметим любым числом...
- Вот и давайте работать, - прервал я его словоизвержение. - Нам
серьезно нужно поговорить о самой концепции вашего романа. Откровенно
скажу - если бы руководство издательства не заключило с вами договор,
никакого разговора сейчас и быть не могло.
Машкин мгновенно посуровел. Другое слово и подобрать трудно. Именно
посуровел. Улыбчивая хлебосольная маска исчезла с его лица и проступило
то, что под ней скрывалось и что я уже угадал раньше. Это был не человек.
Это был гранитный монумент, статуя Командора, готовая смести все, что
станет на ее пути. А я, выходило, Дон Гуан. В роли Доны Анны выступала
рукопись Машкина и за ее невинность и целостность он собирался увлечь меня
в преисподнюю.
Поначалу я пытался доказать, что роман никуда не годится и если
отбросить три четверти его объема, эта операция пройдет совсем
безболезненно и может получиться вполне сносная повесть. "Не Айтматов и не
Распутин, но для нашего края..."
Но как я ни усердствовал, какие бы железные доводы ни приводил, стену
машкинского упрямства пробить не мог. Я разливался соловьем о задачах
литературы, твердил о суде читателей. Тщетно. Машкин повторял только: "Это