"Иосиф Пилюшин. У стен Ленинграда " - читать интересную книгу автора

огородину, - говорил сухощавый солдат с прокуренными пальцами, мастеря новую
самокрутку. - Вот только как одни бабы управятся?
- Сделают... Уберут... Не впервой, - отвечал другой, приземистый,
засовывая в карман кисет.
Солдаты, любовно оглядывая грядки, уходили на передовую, но думы их
нетрудно было разгадать: огород напоминал им о мирной жизни. В такие минуты
они мысленно были на своей родине, в своей деревне, возле своих семей.
Осенью наш огород дал богатый урожай. Набитые свежим картофелем мешки
радовали глаз.
И вот наступил день, когда, усевшись на траву вокруг ведра, над которым
поднималось облако пара, отдуваясь и утирая ладонями слезы, бойцы жадно
глотали крупный рассыпчатый картофель.
- Товарищи! - крикнул Капустин. - А где зачинщик нашего огорода, где
старшина Нестеров?
- Звоните ему в роту, пусть скорее придет! - разом зашумели все.
Но старшина Нестеров был тяжело ранен осколком и находился в
медсанбате.
- Сварить полный котелок картошки и снести ему, - предложил Акимов.
- Правильно, верно, выполнить немедля! - закричали солдаты.


Траншейная эстрада

После пасмурного дня вечер был ясным и теплым. Бойцы и командиры
выходили из сырых землянок на свежий воздух, в котором неподвижно висела
розовая пыль. Совсем близко, за траншейным поворотом, кто-то торопливо
пробежал пальцами по струнам гитары. Звуки разбили тишину. Под аккомпанемент
гитары запел чей-то молодой бархатный голос. Его подхватило несколько
голосов:
Ой у лузи да ще при берези
Червона калына,
Спородыла молода дивчина
Хорошего сына.
Где-то за бруствером послышался стук топоров и визг пилы. И вдруг песня
оборвалась. А звуки ее как будто еще кружились над нами, медленно угасая.
На немецкой стороне захлопали в ладоши, загорланили:
- Рус! Рус! Играй! Штреляй не надо. Рус! Песня!
- Вот еще, слушатели нашлись, - сказал мне гитарист, кивком головы
указывая в сторону противника. - Я им такую песню сыграл бы, чтоб чертям
тошно стало, да вот дровишек надобно заготовить.
- Федя! Сыграй еще, - раздался чей-то голос.
- Так это же не опера, а заготовка дров. С лощины таскать далеко, а тут
они рядом, за бруствером лежат. Взять их так - не возьмешь, убьют, вот мы и
надумали под музыку дрова заготовлять. Немцы страсть как любят нашу русскую
песню. И не стреляют. Надолго ли - не знаем.
У самой траншеи - почерневший, в три обхвата тополь. Его уцелевший
ствол стоит как часовой на посту. На корнях его и разместились музыканты:
старшина Нестеров, сержант Назаренко и рядовой Петухов. Нестеров вскинул на
руку гитару и лихо ударил по струнам:
- А ну, ребята, давайте-ка споем "Когда я на почте служил ямщиком".