"Иосиф Пилюшин. У стен Ленинграда " - читать интересную книгу автора

своего друга грусть.
- Дружище, - сказал Романов, - если что случится со мной, обещай
исполнить: ничего не сообщай матери, она и так плоха здоровьем.
- А ты что думаешь, я бронированный?
В это время показались вражеские танки.
Романов крикнул:
- Танки!
В траншее спящих не было.
Танки шли в атаку развернутым строем, они мчались по полю с большой
скоростью, ведя огонь из пушек и пулеметов; пехота не успевала за ними,
солдаты бежали и стреляли на ходу, путались в высокой ржи, падали,
поднимались, крича свое: "Ля-ля-ля!"
Над нашими головами с пронзительным визгом пронеслись снаряды. Чьи они,
мы не знали. Но когда на первых трех головных танках врага взлетели в воздух
тяжелые броневые башни вместе с пушками, все стало ясно. Наша
крупнокалиберная артиллерия пришла нам на помощь, она прямой наводкой
расстреливала вражеские машины. Этот способ ведения огня крупнокалиберной
артиллерией по танкам был впервые применен на нашем участке фронта и дал
блестящие результаты.
Теперь все наше внимание было сосредоточено на вражеской пехоте. Мы
открыли по ней шквальный огонь и настолько увлеклись, что не обратили
внимания на шум моторов, нараставший позади наших окопов. Как сейчас, помню:
через мою голову с лязгом пронеслась железная махина. Придя в себя и
отряхнувшись от земли, я огляделся: да это наши танки Т-34! Они проскочили
через наши траншеи и пошли в лобовую атаку на вражеские машины. Впервые я
увидел, как разгорелся танковый бой.
Он длился всего лишь минут десять - пятнадцать, но оставил на земле
страшные следы: горели рожь, трава, кустарники, даже сама земля горела,
облитая машинным маслом и бензином.
Шоссе Кингисепп - Крикково переходило из рук в руки в течение дня
двенадцать раз. Казалось, и конца не будет этому дню. Вот мы еще раз
бросились в контратаку. Немцы дрогнули и стали беспорядочно отступать.
Только солдат во всей полноте может оценить эту переломную минуту боя:
он видит спину противника. Сила его удесятеряется, храбрости его нет
предела, он не слышит разрывов снарядов и свиста пуль. Он видит только врага
и стреляет в него, пока тот не упадет.
Круглов бежал впереди роты с пистолетом в руке. Слева и справа
раздавалось громкое "ура".
В самый разгар боя меня будто всего ошпарило кипятком и бросило на
землю. В горячке я моментально вскочил, пробежал еще метров сто, а может,
больше, затем почувствовал жгучую боль в левой ноге. Тело ослабело, к горлу
подступила тошнота. Я крепко выругался, присев, машинально провел рукой по
левой ноге и нащупал в голени острый, еще горячий осколок. Попытался его
вытащить, но осколок крепко сидел в надкостнице. Неподалеку от себя увидел
глубокую воронку: она дымилась от недавнего разрыва снаряда. Я подполз к ней
и, точно на салазках, съехал на дно. В глазах потемнело. Выпил несколько
глотков воды из фляжки.
- Ты чего здесь укрылся?
Я осмотрелся: у края воронки стоял незнакомый мне солдат.
- Ногу подбили, гады.