"Иосиф Пилюшин. У стен Ленинграда " - читать интересную книгу автора - Товарищи бойцы, усилить наблюдение! Где старший лейтенант?
Командир взвода Петров доложил: - Старший лейтенант Круглов проверяет секреты. Чистяков пристально посмотрел в глаза Петрову, как будто упрекал: "Почему там Круглов, а не ты?" Потом майор подошел к станковому пулемету и нажал гашетку, как говорят, на всю катушку. На звук пулемета разом откликнулись все огневые точки противника. - Ага, сидят на месте, поганцы, боятся нашей атаки! - майор энергично передернул плечами. Мы будто ожили, стало спокойнее на душе. Со стороны оврага, у которого мы вчера вели бой с немцами, прозвучали одиночные выстрелы. Мы насторожились. Вслед за одиночными выстрелами застрочили автоматные очереди, и в этот момент донесся до нас странный протяжный звук, похожий на человеческий голос, прозвучавший последний раз в жизни. Он утонул в дробном стуке автоматов. Что происходило на дне оврага? Может быть, гибнут товарищи? Мы не знали. Командир взвода Петров запретил нам спуститься туда, чтобы разведать происходящее. В девятом часу утра туман наконец оторвался от земли и рассеялся. Пулеметная стрельба прекратилась. Вместе с комбатом и Петровым я пошел на командный пункт роты. Там мы увидели за завтраком Круглова, Строеву, Ульянова и Бодрова. В углу землянки на патронном ящике сидел долговязый немецкий офицер и медленно, с достоинством ел гречневую кашу. Немец держал котелок меж колен, то и дело посматривая на часы. вел? - Да, разведку, - ответил старший лейтенант. - Не ожидали встретить нас. В землянку вошел политрук Васильев, только что вернувшийся из Ленинграда. Мы окружили его и наперебой стали расспрашивать. - Все ваши письма я опустил в почтовый ящик, - сказал он. - Извините меня, побывать у ваших родных я не мог, был занят служебными делами. Ленинградцы, - продолжал он, - готовятся к решающему сражению. Трудно живут. На окраинах роют противотанковые рвы, строят доты и дзоты, на дорогах и полях ставят железобетонные надолбы, минируют все подступы к городу. В блиндаже стояла полная тишина, даже пленный немец с напряжением вслушивался в слова Васильева. Политрук открыл пачку папирос "Беломорканал", мы закурили. Пленный с жадностью потянул носом запах табака. - Да, в городе тревожно, - продолжал Васильев. - Связь между Ленинградом и Москвой прервана... Вот какие дела... Это сообщение политрука отозвалось в наших сердцах глубокой болью. Политрук поискал меня глазами и подал мне что-то тяжелое, завернутое в плащ-палатку. - Вот, Иосиф, подарок от наших. На нашем заводе изготовлено. Я развернул подарок от родного завода и не поверил своим глазам. Ведь до войны наш завод выпускал самую что ни на есть мирную продукцию, а теперь передо мной лежали два новеньких вороненых автомата. - Это тебе и мне. Просили испробовать в бою и сообщить результаты. |
|
|