"Иосиф Пилюшин. У стен Ленинграда " - читать интересную книгу автора

Автоматы вызвали горячий общий интерес. Они перебывали в руках у всех.
Во время нашей беседы с Васильевым немец все время вертелся на пустом
ящике как сорока на колу, тревожно посматривал на свои часы. Круглов
неожиданно подошел к нему и спросил через переводчика:
- Так вы утверждаете, что атака начнется в десять ноль-ноль?
Немецкий офицер, глядя на советского командира неподвижными пустыми
глазами, сухо произнес:
- Таков был приказ.
Майор Чистяков посмотрел на свои часы:
- Ну что ж, товарищи, поверим ему, что атака начнется в десять
ноль-ноль. А насчет Ленинграда... - И майор показал пленному крепко сжатый
кулак.
Мы вышли в траншею. Вскоре все вокруг загудело от вражеских самолетов.
Эскадрильи одна за другой шли на бомбардировку Ропши. Наша зенитная
артиллерия стреляла непрерывно.
Пленного увели в штаб полка, мы разошлись по огневым точкам и
приготовились к отражению атаки.
Ровно в 10.00 враг начал артиллерийскую подготовку. Она велась с
какой-то особенной силой. Воспользовавшись сильным огнем своей артиллерии,
вражеская пехота подползла к нашим траншеям на расстояние трехсот метров.
Разрывные пули немецких автоматчиков врезались в бруствер наших траншей,
рвались, осыпали нас мелкими осколками.
Здесь впервые я наблюдал сильное устрашающее действие, которое
оказывали разрывные пули на многих бойцов.
Я видел, как Орлов долго обшаривал свои карманы, сумку - что-то искал.
Потом он подбежал к красноармейцу Изотову и попросил его дать ручную
гранату. Изотов посмотрел на него и покачал головой. Орлов настойчиво
просил:
- Дай мне только одну гранату, больше не надо.
- Нет, оружие - это не закрутка табаку. Ищи в нишах.
Орлов подошел к командиру взвода Викторову и попросил гранату.
Викторов удивленно посмотрел на растерянное лицо красноармейца:
- Ты что, рехнулся? Да у тебя их пять штук болтается на ремне.
Орлов опустил руку на гранаты и облегченно вздохнул.
Да, растерялся товарищ. Но тут же он быстро отстегнул "лимонку" и,
прижавшись к стенке траншеи, приготовился к бою.
К исходу третьего дня непрерывного боя противнику удалось оттеснить
наши войска к городу Ропше. Завязались уличные бои.
С наступлением ночи наш 105-й стрелковый полк, как сильно пострадавший,
был выведен с передовых позиций на отдых и пополнение.
Мы шли через Ропшу. Город был неузнаваем: улицы завалены кирпичом,
обгорелые трубы возвышались над пепелищами сожженных домов, вокруг бродили
исхудавшие собаки. Поломанные осколками бомб и снарядов сучья тополей и лип
качались на ветру, словно подбитие крылья птиц. Город опустел, мирные жители
ушли в Ленинград.
На северной окраине города Ропши, возле пруда, я увидел сидящего с
удочкой сутулого седого человека в старенькой стеганке. Мы на минуту
задержались возле рыбака. В оцинкованном ведре, наполненном до половины
водой, плавали три довольно крупных зеркальных карпа. Старик с умными
глазами, в которых застыли боль и скорбь, смотрел на наше грязное