"Иосиф Пилюшин. У стен Ленинграда " - читать интересную книгу автора

Тысячи ленинградцев днем и ночью шли на фронт. Среди них были рабочие,
инженеры, профессора, врачи, учителя - люди всех профессий. Фронт и
Ленинград стали неотделимы друг от друга.
В первых числах октября противнику удалось еще раз потеснить нас и
овладеть Урицком и станцией Лигово. Теперь уже оставалось восемь километров
до Ленинграда. Смертельная опасность нависла над колыбелью пролетарской
революции - городом Ленина.
Линия фронта на нашем участке проходила в пятистах метрах от
шлакобетонных клиновских домов. Нейтральной зоной была лощина, которая с
восточной стороны огибает Урицк и уходит в сторону Горелова.
В расположении противника непрерывно гудели моторы танков и самоходной
артиллерии. Немцы подтягивали новые силы, готовясь к решающему штурму
Ленинграда.
Пехотные части обеих сторон стояли на исходных рубежах, но в бой не
вступали. Корабли Балтийского флота и наша наземная артиллерия непрерывно
вели огонь по скоплению вражеских войск.
Наступила ночь. На некоторое время все затихло. В наших траншеях и
блиндажах было многолюдно. Шли последние приготовления к предстоящей битве.
Когда Васильев и я зашли в командирский блиндаж, народу там было полно.
У края нар стоял невысокий пожилой мужчина в штатском костюме с винтовкой в
руке. Он рассказывал бойцам, как его отправляла на фронт жена. Я застал
окончание этого рассказа:
- Ну вот и справьтесь с характером русской женщины! Я ей одно, что у
меня броня, что завод не отпускает на фронт, а она мне говорит: "Да какой же
ты мужчина, когда держишься одной рукой за броню, а другой за женину юбку.
Ведь война идет, немец у Ленинграда, он хочет забрать наш завод, убить наших
детей..." И вот, дорогие товарищи, жена моя, Мария Степановна, достает
из-под кровати вот эту сумку, подает ее мне в руки и говорит: "Счастливого
пути, Степан Васильевич, буду ждать". Я хотел еще раз напомнить жене о
заводской броне, но не пришлось. Мария Степановна, подойдя ко мне, сказала:
"Давай мне твою заводскую броню и скажи, на каком станке мастерить, я пойду
на завод и буду работать за тебя, мой бронированный муж". Вот, дорогие мои
друзья, по чьей воле я, Степан Васильевич Смирнов, очутился вместе с вами с
этим карабином.
Общий смех прокатился по землянке.
К Смирнову подошла Зина Строева, положила ему руку на плечо и ласково
посмотрела в глаза:
- Молодец ваша жена! Ну а если она вас обидела и не поцеловала,
провожая на фронт, чему я не верю, так разрешите мне вас поцеловать как
фронтового отца.
Строева обняла Смирнова и крепко поцеловала.
Смирнов снял с головы кепку и, улыбаясь, поклонился Круглову:
- Прошу вас, товарищ командир, принять меня в вашу фронтовую семью и
зачислить на все виды довольствия.
Круглов крепко пожал руку Смирнову:
- Мы рады вам... Но прежде прошу пройти к комиссару батальона, вы ведь
коммунист.
Снова встретиться со Смирновым не пришлось - он был направлен в другое
подразделение нашей части.
Тринадцатое октября тысяча девятьсот сорок первого года. Этот день