"Иосиф Пилюшин. У стен Ленинграда " - читать интересную книгу автора

вошел в историю героической обороны Ленинграда.
Связисты заканчивали прокладку телефонных линий к командным пунктам.
Артиллеристы сверяли последние данные воздушной разведки о расположении
огневых позиций около бывшей дачи Шереметьева.
Пехотные части противника не подавали никакого признака жизни.
Казалось, немцы оставили свои рубежи. Но я знал, что они стоят в траншеях с
автоматами в руках в такой же готовности к бою, как и мы.
Все мои усилия в то памятное утро поймать на прицел фашиста успеха не
имели.
Вражеская артиллерия хранила полное молчание.
Наша наземная артиллерия тоже молчала, хотя артиллеристы были готовы
вступить в бой в любую секунду.
В этом торжественном и одновременно грозном молчании войск обеих сторон
было нечто величественное и вместе с тем тревожное.
И вдруг земля дрогнула. Воздух наполнился свистом снарядов, последовали
глухие взрывы, а потом выстрелы и разрывы снарядов превратились в сплошной
грохот, который сопровождался глухим и протяжным стоном самой земли.
Это и было началом великого, решающего сражения у стен Ленинграда.
Два часа шла жестокая битва... Ни одна из сторон ни на метр не сошла со
своих позиций. Но вот наступил третий час борьбы, и немцы не выдержали,
стали пятиться. Но как пятиться! Огрызаясь на каждом шагу, цепляясь за
каждую складку земли.
Наш батальон вел атаку от развилки дорог по левой обочине шоссе прямо в
сторону города Урицка. Левее от нас шли в атаку морская пехота и
добровольческие отряды ленинградских рабочих.
Отступая, немцы продолжали вести губительный огонь из станковых и
ручных пулеметов, установленных в подвалах шлакобетонных клиновских домов и
в кирпичных зданиях на окраине города. Плотно прижимаясь к земле, мы ползли
вперед, укрываясь в складках местности и за трупами убитых. Останавливаться
было нельзя: враг мог закрепиться на промежуточных рубежах и контратаковать
нас.
Комбат Чистяков приказал старшему лейтенанту Круглову выслать вперед
группу снайперов и перестрелять вражеских пулеметчиков, засевших в домах.
Шесть снайперов - Ульянов, Борисов, Соколов, Синицын, Строева и я - поползли
к лощине. Наше движение по открытой местности заметили вражеские пулеметчики
и перенесли огонь на нас. Чтобы продолжать путь вперед, нам пришлось залезть
в пруд и по горло в воде подбираться поближе к немцам. Стрелять с дистанции
полторы тысячи метров, отделявшей нас от домов, в которых укрывались
пулеметчики, и рассчитывать на точность стрельбы было невозможно. Нужно было
приблизиться к домам хотя бы на восемьсот метров.
Наконец мы добрались до какого-то оврага. Впереди шли Строева и
Соколов. Вскоре они залегли, предупредив нас, чтобы и мы остановились.
Потом Строева вернулась и сообщила:
- В лощине скапливается немецкая пехота. Нужно предупредить своих. Но
как?
Наш батальон уже вступил в бой со стороны шоссейной дороги.
Все ждали моего решения как старшего группы. Уйти обратно всем нельзя,
а оставаться в укрытии и спокойно смотреть, как враг готовится к контрудару,
нечего было и думать. Я приказал открыть огонь по вражеской пехоте, которая
находилась от нас в пятистах метрах. Первые пять - десять минут немцы не