"Иосиф Пилюшин. У стен Ленинграда " - читать интересную книгу автора

Ульянов выслушал меня и сказал:
- Тут есть над чем подумать. Разные люди вокруг ходят... Меня, знаешь,
встретили во взводе Ольхова по-братски. Один только связной съехидничал: "Мы
ждали двадцать, а ты один прибыл. Ну что ж, как говорит пословица: "Лучше
синичка в руке, чем журавль в небе". Я промолчал, а помкомвзвода Николаев
вскипел: "Вы вот как пришли к нам на оборону, так каждый день повторяете
одно и то же: что у нас мало людей, приходится стоять по суткам в траншее
без отдыха, немцам живется куда лучше, чем нам. Они стоят, мол, на постах по
два часа в сутки, обед едят из трех блюд. Я не знаю, откуда вам все это
известно. В общем, по вашим словам, у немцев в траншее и блиндажах все равно
как в гостинице". Связной огрызнулся: "Кто я, по-вашему? Провокатор, что ли?
Воюю с вами вместе. А сказал я то, что слышал от пленных". А Николаев ему в
ответ: "Это было в начале войны, а ты теперь получше приглядись к фрицам. Ты
же видел пленных. Один намотал на себя столько тряпья поверх мундира, что мы
измучились, разматывая его. Чего только на нем не было: женские головные
платки, куски ватного одеяла, а на ляжки, сукин сын, умудрился натянуть
рукава от овчинной шубы. А ты нам болтаешь об уюте, о гостинице, о трех
блюдах..." Николаев даже сплюнул. А связной, как ни в чем не бывало,
посмотрел на всех и обратился ко мне: "Вот так, снайпер, и живем, каждый
день ссоры. Мало людей, устали, а пополнения не присылают". Я ему ничего не
ответил. Связной потоптался около печки, закурил и вышел в траншею. В этот
день я больше его не встречал, - закончил свой рассказ Ульянов.
- Неужели он?.. - не договорил я.
- Думаю, что нет, - перебил меня Алексей. - Я об этом намекнул было
Андрееву. А он говорит, что с ним вместе действительную служил, знает его.
Весь день мы с Ульяновым заготавливали материалы для снайперского
окопа, который должны были заново оборудовать в насыпи железной дороги. С
наступлением темноты оделись в маскировочные костюмы и поползли к насыпи.
Дул северный ветер. Ледяная крупа больно хлестала по лицу. Вражеские траншеи
совсем близко. Чтобы не оставить следа своей работы на снегу, мы в вещевых
мешках уносили землю в траншею и высыпали ее в разрушенный снарядом окоп.
Из блиндажа пулеметчиков доносились до нас звуки гитары. Кто-то из
ребят пел:
Синенький скромный платочек...
Ульянов положил лопату на бруствер, вытер пот со лба рукавом и с минуту
постоял неподвижно, прислушиваясь:
- Поет с душой...
Работа близилась к концу, когда к нам приполз с ручным пулеметом
сержант Андреев. Видно было, что он чем-то озабочен.
- Ребята, вас разыскивает Николаев. Он несколько раз заходил к нам в
блиндаж и спрашивал: "Куда это девались наши снайперы?" Я сказал, что не
знаю. А когда он ушел в траншею, я незаметно пошел за ним. Он все огневые
точки и блиндажи облазил - вас искал.
- Возможно, командир взвода ему приказал? - спросил Ульянов.
- Да нет же, Ольхова я видел, он о вас не спрашивал. Тут что-то
другое...
Мы помолчали.
- Теперь и ворону подозревать станешь, - буркнул Леша, - не она ли
бросает листовки.
Кто-то открыл дверь блиндажа пулеметчиков. Звуки гитары опять вырвались