"Иосиф Пилюшин. У стен Ленинграда " - читать интересную книгу автораиз землянки на снежные просторы.
- Хорошо наши пулеметчики поют! - прервал молчание сержант. - Украинцы они, крепко любят песню. - А кто не любит песни? - И Ульянов, глубоко вздохнув всей грудью, взялся за лопату. Андреев сидел на дне будущего снайперского окопа и, пряча папиросу в рукав, курил. Бросив окурок, он поднялся: - Ну, ребята, не буду вам мешать, пойду. Сержант взял пулемет, отвел предохранительную скобу и уполз в траншею. Спустя несколько минут мы услышали, как пулемет Андреева заработал. - Хороший парень, - сказал Ульянов, прислушиваясь к выстрелам. Работу мы с Алексеем закончили еще до наступления рассвета и спустились в траншею. Мы пришли в блиндаж и только взялись за ложки, как вдруг, запыхавшись, вбежал Николаев. В руках он держал немецкую листовку. - Братцы! Опять листовки! Слушайте, что они пишут: "Пропуск для русских. Русским солдатам и командирам, которые пожелают добровольно перейти на нашу сторону, мы, немцы, гарантируем жизнь и свободу. Им будет предоставлена возможность идти домой и жить вместе с семьей и родными". Андреев заложил руки в карманы, подошел к помкомвзвода и, раскачиваясь из стороны в сторону, сказал: - Зачем читать это дерьмо? Знаем, как фашисты "гарантируют жизнь и свободу". Кто-то листовки бросает, а вы подбираете. Я видел, как лицо Николаева мгновенно побледнело, острый подбородок его слегка задрожал. Помкомвзвода сунул листовку в горящую печь и, выходя из - Не суйтесь не в свое дело, сержант Андреев! Андреев молча лег на нары, опершись локтями о жесткую постель. Глаза сержанта следили за узенькой ленточкой огня, которая трепетала в консервной банке, облизывая ее сальную кромку. В полумраке блиндажа его смуглое, с грубоватыми чертами лицо выглядело сосредоточенным и задумчивым. Начало светать. - Пора отправляться на работу, - сказал Алексей. Мы вдвоем с Ульяновым вышли в траншею. Утреннее морозное небо по-особому красиво, когда блекнут звезды, загорается восток. Мы поползли к снайперскому окопу. Сто метров отделяло нас от траншеи немцев. Ульянов тронул меня за рукав и подал перископ: - Осип, глянь, вон фриц притаился за гусеницей танка. Это очень странно. Гитлеровец был одет в маскировочный халат, видно было только его красное от мороза лицо. Он подряд несколько раз то зажигал, то тушил фонарик и пристально смотрел в сторону нашей обороны. Мы с большой тщательностью осмотрели рубеж нашего взвода, но ни единого человека не заметили, а немец все еще продолжал сигналить. Ульянов прицелился и выстрелил в фашиста. Фонарик исчез. После первых выстрелов в нашей траншее послышались чьи-то торопливые шаги. Они приближались к тому месту, где нами была вырыта канава в снегу. Я быстро пополз в траншею навстречу идущему, а Ульянов остался. Как только я |
|
|